Книга Под итальянским солнцем - Ольга Гаврилина

Вся эта история так взволновала маму, что она решила освежиться в бассейне, что тоже выходило за рамки ее привычек – она никогда не позволяла себе купаться после еды. Лола и Пино допивали просекко.

– Интересная у тебя работа, – нарушил тишину Пино, – а мне бы хотелось показать тебе мой завод. Когда сможем поехать?

– Да когда скажешь, – тут же согласилась Лола.

Целая гамма противоречивых чувств проявилась на лице Пино, как будто он не ожидал такого быстрого согласия или как будто не верил своему счастью.

«Он что думал, что я начну ломаться, как идиотка, и скажу: «Нет! Ну что вы, когда-нибудь в следующий раз!» Что-то не пойму я его реакцию», – подумала Лола.

– Мне вообще интересно все, что с тобой связано, а то, чем ты занимаешься, особенно. – Ей совсем не хотелось кокетничать, она действительно хотела как можно больше узнать о нем и была уверена, что период узнавания доставит ей огромное удовольствие.

И тут губы Пино начали расплываться в улыбке все шире и шире, и лицо его стало похоже на лицо Ивана из русской сказки, очумевшего от счастья, когда он обнаружил у себя в опочивальне красавицу вместо лягушки.

Слава богу, что мама не видит его выражения лица, а то психологических комментариев было бы не избежать. Лола посмотрела в сторону бассейна, где мама уверенными движениями уже в третий раз пересекала водную гладь.

– Давай сначала вокруг озера прокатимся. – Лола решила вернуть его на землю.

Но дурацкую улыбку было уже не стереть. «Он что, так и останется, как клоун?» – забеспокоилась Лола. Но все обошлось, Пино пришел в себя, и, попрощавшись с мамой, они загрузились в «Альфа Ромео».

– Ты хорошо знаешь Лаго-ди-Гарда? – Ей очень хотелось услышать в ответ «нет», чтобы показать и рассказать как можно больше.

– Работаю и живу здесь недалеко, в Брешии, а на озеро приезжаю редко, чтобы привезти сюда в ресторан после переговоров нужных людей. В основном в Сермиону ездили.

– Тогда давай в сторону Сало.

– Давай!

Он рванул с места, взвизгнув тормозами.

Мама дернулась от неприятного звука и нахлебалась воды в бассейне.

– Эй, не переусердствуй! Здесь вдоль озера ограничение пятьдесят километров в час, и везде камеры стоят, – осадила его Лола. – Поедем в Манербу, городок не такой известный, как Сермиона, но тоже очень красивый, заедем в порт, прогуляемся, а потом на мыс поднимемся, где крест, и откуда видно почти все озеро.

Дорога вилась вдоль аккуратно расчерченных полей с ровными рядами виноградных лоз и оливковых деревьев. Миновав центр с такими узкими улочками, что при проезде можно было спокойно воткнуться в открытую дверь квартиры, они оказались в порту Манербы. Из баров доносилась музыка, за столиками сидели преимущественно немцы, и вся парковка была заставлена длинными «БМВ» и «Мерседесами».

Стоя на краю мола, они смотрели на лениво перекатывающиеся волны, и напряжение последних дней постепенно отпускало.

– Знаешь, а я хоть и был на озере, никогда не видел этот остров с замком Ториани. Да его, наверное, не отовсюду и разглядишь.

– Сейчас на мыс поднимемся и увидишь, – сказала Лола и потащила его к машине.

Они сели в «Альфа Ромео» и начали подниматься по узкому серпантину. Навстречу выехал «БМВ», разойтись было невозможно, и Пино начал сдавать назад. Немцы, улыбаясь и приветственно размахивая руками, тоже дали задний ход и скрылись из виду. Остановившись в недоумении, Пино и Лола переглянулись и стали медленно выдвигаться вперед, когда одновременно из-за поворота появился нос «БМВ».

– Я, я! Хенде хох! – крикнула Лола, после чего немцы поспешно ретировались, а у Пино удивленно поднялись брови.

Это была единственная фраза по-немецки, которую маленькая Лола запомнила из любимых мамой старых советских фильмов, где фашисты кричали советским партизанам: «Руки вверх!» или «Хенде хох!».

Когда они только переехали жить на озеро, где всегда было очень много туристов из Германии, Лола таким образом пугала маму, выкрикивая эти слова в спину немцам, стоявшим перед ними в очереди где-нибудь в супермаркете. Те испуганно цепенели и удивленно таращили глаза на маленькую Лолу. Конечно, в силу возраста ей все сходило с рук, но ошеломленная таким безобразием мама еще долго виновато улыбалась, стараясь загладить бестактность. А Лола заливалась смехом, настолько обескураженно выглядели все участники сцены. Проделывала она это неоднократно и всегда с неизменным успехом.

Возможно, та же «хохма», повторенная в тридцать лет, выглядела совсем по-другому, и у Лолы сложилось впечатление, что немцы испугались не на шутку. Но что поделаешь, если на нее вдруг нашла такая веселость и желание что-нибудь отчудить, а первое, что ей пришло в голову, была эта дурацкая шутка. К счастью, Пино не знал немецкого и, увидев, как притихла компания в «БМВ», посмотрел на Лолу с уважением.

– Тебе не кажется, что наши движения напоминают какой-то странный танец?

– Да с немцами всегда так, тем более когда они расслаблены и на отдыхе. Так можно полдня разъезжаться: вперед – назад, назад – вперед.

Не дожидаясь, когда автомобиль опять покажется из-за поворота, Пино мягко нажал на газ и впритирку прошел с блестящим боком «БМВ». Ветки застучали по противоположной двери машины, Лола зажмурила глаза. На этот раз компания не улыбалась и не размахивала руками, а молча проводила их взглядом – ей стало стыдно, но настроение испортить было невозможно.

На самую верхушку мыса они поднимались пешком и, увидев высокий крест, прибавили шагу. Крест не был старинным, как казалось издалека, а представлял собой железную конструкцию, похожую на высоковольтную вышку. Вечером он подсвечивался снизу и смотрелся сказочно.

Вид открывался изумительный – солнце как будто оседлало холм на другой стороне бухты и россыпью лучей выглядывало из-за его макушки, отражаясь в сиреневой воде. В центре озера раскинулся остров с чудесным замком с резными башенками и с выступающей вперед колоннадой на полукруглой террасе.

– Видишь, вот он, дворец семьи Ториани. – Лола крепко держала Пино за руку, хотя деревянный заборчик преграждал путь к самому обрыву.

– Потрясающий вид! – И он обнял Лолу.

– И сколько еще тайн скрывает этот замок… – Ей почему-то стало грустно. А ведь действительно, она вспомнила слова Пино: какие разные семьи Морези и Ториани и какие одинаковые принципы жизни.

Обнявшись, они смотрели на остров. Солнце уже совсем скрылось за мысом, и сразу стало прохладно.

КОНЕЦ