Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
– Неправда, неправда, – затопала ногами Монтини, – салон приносит прибыль! Я успешный предприниматель!
Аня издала смешок.
– Вы так часто это слова повторяете, как мантру твердите. Уже поэтому верить в них не хочется. Наталья Марковна, вы наконец исполнили свою мечту: убили сыновей, избавились от Зины. Почему я жива? Меня решили сделать виноватой. И это логично. Если все умерли, то где убийца?
– А ты ни при чем? – накинулась на невестку свекровь. – Прямо вся такая невинная! Оболгала меня, ту, кто тебе так помогал, когда Овечкины погибли. Все неправда. Да, у меня были разногласия с детьми, а у кого их нет? Видно, у тебя ни совести, ни чести нет! Только у тебя была причина всех убить. Не у меня! Ты узнала, какую глупость учудили Эдик, Витя, Нина и остальные, когда были школьниками, и решила им отомстить. Ты цыганка, и вся твоя родня погибла. Вот где собака зарыта!
– Нет, – отрезала Аня.
– Как это нет? – завопила Монтини. – Столько об этом уже сказано!
Наталья задохнулась и начала кашлять. Небов повернул к нам экран своего ноутбука.
– Госпожа Монтини, посмотрите.
– Здравствуйте, – раздался приятный голос, – я Рада Шишкова. Моих родителей звали Ляля и Богдан Шишковы. Отец ушел от жены очень давно. Я не знаю, где он, может, умер. Мама жива. Одно время мы жили в селе Комариха, недалеко от деревни Опенкино. Потом местные жители, которые ненавидели цыган, сожгли их дома. Мы с мамой не пострадали, потому что утром того дня уехали в Москву к тетке, решили жить в столице. Сейчас Ляля известный экстрасенс, а я врач, закончила мединститут. В момент катастрофы нас не было в селе. И мы туда более никогда не возвращались, не было смысла. Все наше имущество погибло. Теперь о медальоне. Да, у меня было дорогое фамильное украшение, оно мне досталось от прабабушки, которая, как и я, отзывалась на имя Рада. Когда сыновья Монтини и их подруги меня догола раздели, Нина увидела на моей шее медальон, я его всегда носила под одеждой, как оберег. Аракина его сняла, на себя надела. Я подождала, пока они убегут, выбралась из сныти, примчалась домой, плачу: «Мама, Нина украла украшение». Ляля ответила: «Забирать его уже нельзя, на медальоне черная злоба повисла. Простимся с ним. Ни слова не скажу, что он у девушки. И ты молчи. Бабушкин оберег разобьет сердце Аракиной, она умрет молодой, но я тут ничего поделать не могу».
– Это Рада? – ахнула Наталья, показывая пальцем на ноутбук. – Она?
– Да, – кивнул Никита Сергеевич, – именно так. Психиатр Рада Богдановна Шишкова, работает в частной клинике.
– А эта кто? – прошептала Монтини, перемещая свой палец на Аню. – Эта кто? Эта дрянь? Кто?
– Я Кристина Каретина, – ответила ее невестка, – дочь Ивана, которого из-за Эдуарда, Виктора, Нины и остальных обвинили в поджоге цыганских домов. В тот день мы с братом спали не в избе, а в летнем домике, из-за жары там улеглись. Нас разбудил шум, я вышла во двор, увидела, как братья Виктор и Эдик и девки папины канистры берут. Зину Панькину я знала, она наша соседка. Полину и Нину сто раз видела, они к Зинке по вечерам поздно прибегали, курили с ней. Я их всех хорошо знала, мой папа забор на участке Натальи Марковны чинил, всякие работы тяжелые делал, трубы чистил, меня с собой брал. Хозяйка хорошо к детям мастера относилась, угощала нас вкусным. Я к ней прямо на крыльях летела. Я брата разбудила, когда увидела, что папин бензин уносят, мы пошли тихо за ребятами, спрятались в кустах, видели, как они все подожгли, испугались. Компания школьников бросилась в лес, они мимо нас пробежали, и вдруг Виктор закричал:
– Тут шпионы.
Потом он меня схватил, Эдик сгреб Гошу, но брат смог вывернуться. А меня отнесли к сараю на горящем участке, бросили туда, а дверь заперли.
– Ужас, – ахнула я.
– Витя это проделал, ему Нина и Зина помогали. Эдик участия не принимал. У Аракиной что-то выпало, она не заметила, – продолжала Аня, – а я подобрала, это оказался медальон на цепочке, она почему-то расстегнулась. Я его сунула в карман, и вдруг пол начал гореть. Я бросилась дверь ломать, мне ноги жгло, руки в кровь о створку изодрала. Вдруг она открылась, Гоша отодвинул щеколду снаружи. Он в лесу занычился, вернулся за мной, увидел, что меня заперли, а потом подожгли.
– Кошмар, – вырвалось у меня, – убийцы!
Монтини молча отвернулась к стене.
– Мы с ним побежали, – продолжала Аня, – куда, не знаю. Сколько времени неслись между деревьями? Мне показалось, что год прошел. Потом Гоша упал, закричал и остался лежать. Я его стала трясти, но брат не вставал.
Аня закрыла лицо руками.
– А дальше отрывочные воспоминания. У меня в кармане кукла была, я ее потеряла. Волосы в разные стороны мотаются, заколка куда-то делась. Плачу. Хожу между деревьями. Ем мох. Холодно. Потом я легла, сил нет. И вдруг мужчина с женщиной… Когда они ко мне подошли, наступила темнота. Это все.
– Понятно теперь, почему в кармане девочки нашли медальон Рады, – мрачно сказал Никита Сергеевич. – Нина сдернула его с шеи цыганки, когда ту бросили голой в кусты сныти. Украшение она присвоила, а в ночь поджога потеряла его. В спальне Аракина боялась медальон оставить, вдруг кто найдет, при себе чужой талисман таскала.
– Я не убивала братьев и Зину! – воскликнула Аня. – Хотела это сделать! Да! Хотела. Но потом поняла: нельзя! Стала думать, как мне дальше жить.
– Врет! – закричала Наталья. – Степа тебя видела в кухне с бутылочкой темного стекла в кулаке. Ты Вите подлила устричный соус. Знала про его аллергию! Дрянь!
Аня посмотрела на меня в упор.
– Степанида! Вы хорошо рассмотрели название приправы?
– Вообще его не видела, – честно ответила я, – из твоей руки только горлышко торчало.
Анна усмехнулась:
– Я держала соус терияки, его в темную тару фасуют.
– Нет, нет, нет, врешь! – впала в истерику Монтини.
– Можете доказать, что я брала устричный соус? – спросила Аня. – А не терияки? Определенно нет. А вот у меня есть свидетель.
– Чего? – неожиданно спросила Монтини.
– Всего, – отрезала Аня, посмотрела на Небова, и в ту же секунду дверь в кабинет открылась, впустив старика.
– Узнаете гостя? – спросил Никита Сергеевич.
– Нищий, который живет в сторожке, – удивилась Монтини, – э… э… Кирилл!
– Николай Деревянкин, – неожиданно произнес дедушка.
– Эй! Он умеет говорить? – обомлела владелица салона. – А зачем немым прикидывался?
– Нет дома, работы, денег, здоровья, – грустно произнес дед, – нет любви, заботы, отовсюду гонят. Я кажусь людям грязным, вонючим.
– Сейчас вполне чистым выглядите, – заметила я, – а вот когда вы зашли в дом Монтини во время дождя, простите за правду, от вас жутко пахло. Помните тот случай?
– Да, – кивнул дедуля, – как и вашу доброту по отношению ко мне. Я изображал немого, потому что знал: богатые люди не любят болтливых бедных, не хотят, чтобы те трепали языком об их жизни. Аня меня когда-то нашла на улице, привела в приют, а потом в гостевом домике поселила. Я ей по гроб жизни обязан, хочу отблагодарить за милосердие. Я все видел.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
