Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
В темно-сером небе звучал голос Дана, как струна, которую дергают неумелые пальцы: настойчиво, раздраженно. Черные ветви деревьев шептали ему голосом Дины. И он видел себя, идущего вверх по горной дороге. Но не знал, куда должен прийти. Возвращаясь из этих грез, Ян помнил лишь фразу, которая звучала с неба и из леса: «Делай то, что должно быть сделано. И тебе повезет».
Он сидел на подоконнике целыми днями. Даже на улицу не выходил. Ему казалось, стоит выйти из дома – и он больше никогда не увидит Элен. Близнецы наверняка провернут какую-нибудь штуку – и он ее больше никогда не увидит. Они подменят ее копией, механической игрушкой с пластмассовыми руками и хлопающими ресницами. Только пока он здесь, в квартире, она настоящая.
Элен тоже опасалась покидать квартиру, боялась оставить Яна одного, прислуга не в счет. Что может прислуга? Это же сущие дети и дьяволы! Элен находила чем заняться. Около полудня вставала с постели, плавно перемещалась на кушетку в гостиной, в халате, расписанном драконами, возлежала с чашкой кофе в руке еще полтора часа, пролистывала модные журналы, просматривала газеты, светскую хронику и все о театре. С Вайнером к тому времени сложилось удачно: он скоропостижно скончался. Накануне трагедии она застала его с танцовщицей. Стриптизершей? Или та девица исполняла восточные танцы? В общем, все сложилось в пользу Элен. У Вайнера всегда было слабое сердце. И на свете существовало столько препаратов, которые действовали на его сердечную мышцу как парализатор… А многие из них отлично растворяются в чашке чая…
Ян никому не рассказывал о незнакомце, который приходил к нему по ночам и навевал картины окровавленных тел и сломанных, как прутья, пальцев. Здесь, в квартире матери, незнакомец начал разговаривать с Яном. Он всегда говорил о его брате, Марке. Медленно, тягуче, как тянется липкая нить варенья из блюдца до ложки, он перечислял все, в чем Марк был лучше его, Яна; в чем Марку повезло больше и что стоит сделать, чтобы уравнять их как братьев.
– Убей его, – сказал незнакомец Яну. – Он хочет этого больше всего на свете. Он хочет убивать и быть убитым, но не сможет убивать, а потому будет очень несчастным. Твой брат несчастен всю свою короткую жизнь. Ты можешь сделать его счастливым – убить его. – Он видел, что Ян колеблется, хочет что-то спросить, не верит… И тогда незнакомец без лица напомнил: – Не только ты пострадал от того, что родился не там, где тебе следовало, но и твой брат, и может быть, он – в большей степени. Он хочет делать то, для чего рожден, но не может, потому что в этом мире, на этой стороне, его предназначение называют убийством, за него судят, за него казнят. Эта жажда у него в крови, это жажда Гильяно, зов кровного договора, который они заключили однажды. Но в чем повинен человек, если убийство и есть главная цель в его жизни? Если убийство – все, на что он способен. Если без убийства он несчастен. Если он никто без убийства.
«Делай то, что должно быть сделано. И тебе повезет», – повторял Ян.
* * *
Ноябрь во Флоренции был щедр на дожди и слабое солнце, под порывами ветра облысел цветник. Газеты на виллу доставляли каждый день. Их сваливали на низкий столик у двери, а то и бросали на пол, отодвигая ногой к стене. Росли бумажные наносы. Первые полосы кричали о громком убийстве. Газет никто не читал. Мать и сын заключили безмолвное соглашение: они не притронутся к кровавым сводкам, пока… «Пока что? – неоднократно спрашивала себя Элен. – Пока не осудят убийцу? Пока не вынесут приговор?»
Марк хлопнул дверью, пнул стопку газет:
– Кто-нибудь уберет эту гадость?
– Что-то ты рано, – послышался голос Элен из-за спинки дивана. Она лежала и не собиралась вставать.
– Может, нам свалить отсюда?
Вайнеры сняли виллу по соседству с виллой Гильяно. Правда, хозяева заломили цену втрое, потому что кому же не хочется жить поближе к месту ритуального убийства и первыми узнавать все новости?
Элен будто не слышала сына:
– Как твои поиски шедевров?
Марк обогнул диван, убрал из-под руки Элен пустой бокал, понюхал – виски. Сын тоже делал вид, что не слышал вопроса матери:
– Ты надеешься, что его отпустят?
– Оставь. – Элен протянула руку к бокалу. – Подай, – указала она на бутылку. Та оказалась неожиданно далеко. – Горничная, зараза, никак не запомню ее имени, передвинула.
– А не махнуть ли нам в Питер? – полным оптимизма тоном предложил Марк, все еще не отдавая бокал Элен, а на бутылку даже не взглянул. – А то здесь монстры-расчленители орудуют. Но нет, мы даже не сдвинемся с места, – ехидно продолжал он, – ведь тебе такая атмосфера нравится.
Элен, с трудом опираясь на руку, села, на щеке отпечатался узор обивки дивана. Обвела комнату безумным взглядом:
– Который час? День? Вечер?
Марк сжал бокал так, что побелели пальцы:
– Ненавижу, когда ты пьешь.
Элен поправила нагло разъезжающийся халат на груди:
– Тебе вроде уже не пять лет.
Марк разозлился еще больше:
– Ты ведь из-за него пьешь? Из-за него? На, читай! – Притащил охапку газет, швырнул их на диван.
Газетные листы – чьи-то лица, чьи-то судьбы – разлетелись, улеглись на мебель, на пол, одна страница домиком накрыла голову Элен. Она брезгливо смахнула листок:
– Не глупи.
Но внимание Марка уже привлек жирный заголовок:
– Господи! Они его тибетским Иисусом считают.
Всплыло монастырское прошлое Яна. Но журналисты, видимо, вообще не понимали, что это за страна такая – Непал, поэтому взялись за Тибет. А какая, собственно, разница? И понеслось: открытие «третьего» глаза при помощи лоботомии, левитация – дар гашиша, вспомнили и про амулеты из человеческих рук и черепов, и про закопанных живьем медитирующих подростков – якобы так монахи-менталы настраивали устойчивую связь с космосом.
– А вот это, пожалуй, верно! – схватился Марк уже за другую статью. – Ритуалы сатанинской секты. Происки дьявола. Согласен. Дьявол в него вселился давно, еще при рождении. А из-за меня ты тоже будешь напиваться? Будешь переживать, когда меня станут судить за убийство?
Марк не мог забыть ту ночь, как ни старался. Много раз прорабатывал прошлое на сеансах у психотерапевта, но всегда в такие моменты ужас подступал к горлу, как вода в колодце, Марк начинал задыхаться. Элен просила его не ночевать в квартире, где она жила с Яном, но Марк – такой упрямец – не желал оставлять ее одну.
В ту ночь ему приснилось, как большой ледяной кинжал с размаху бросили в гигантский стакан с водой. И жидкость вдруг забурлила, окрасившись в алый цвет, а кинжал начал в ней растворяться. И тут же Марк почувствовал холод в животе. Он открыл глаза. Над ним стоял Ян. Но был ли это Ян? Этот человек с тяжелым расплывающимся лицом? Остановившимся взглядом? Боли не было, но как-то быстро, точно лавиной, накатывала слабость.
– Позови маму, – прошептал Марк пересохшими губами.
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
