Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
Нужный момент настал, потом прошел, и – ничего не случилось.
Если он сейчас не возьмет себя в руки и не уничтожит цель в ближайшие две с половиной секунды, ничего и не случится.
Все двигались очень медленно.
Цель внизу задумчиво шагала по противоположной стороне улицы.
Прицел ружья Альберто следовал за целью.
Четкое понимание, что сейчас – в этот раз по-настоящему – он должен убить человека. Не ждать, пока он сам умрет. Убить.
Вот перекрестие прицела расположено в точности там, где нужно.
Палец на спусковом крючке. Решение стрелять. Приказ, отданный мозгом пальцу, прошел по затылку и шее, повернул направо около лопаток, перелез через плечо, проскользнул, как кусок масла, по руке и достиг пальца, и тогда, тогда…
И тогда палец, злодей, не исполнил приказ. Наглец.
Цель вышла из поля зрения.
Альберто Браун и в самом деле не способен убить человека.
Когда он уже сидел в самолете и взлетная полоса бежала за окном рядом с ним, он понял, что чувствует. Он не доволен и не полон ужаса. Он просто испытывает огромное облегчение. Он сдал один настоящий экзамен. Сделал один простой выбор, в результате чего самый эффективный и тихий киллер в Северном полушарии стал просто человеком с хомяком. Просто человеком.
Человеком, который сейчас уйдет в тень и будет вынужден сменить имя, а может быть, не сможет долго жить на одном месте. Человеком, который от разочарования и страха забыл заряженное ружье на крыше здания. Человеком, который купил билет на первый попавшийся рейс, увиденный им на табло с расписанием полетов.
Но просто человеком.
* * *
Дверь закрылась за Михаэлем с легким щелчком. Он будто старался не разбудить никого, несмотря на то что она, единственный человек дома, видимо, вообще не спала, хоть и лежала в кровати.
Уже поздний час. Он пришел сюда не прямо из офиса.
Он тогда перешел улицу, зашел в магазин, купил кое-что и вдруг почувствовал себя как-то по-другому, по-новому. Воздух на улице был прохладным, и первый вдох, который он сделал, когда вышел из магазина, был особенно удивительным, как первый вдох младенца. Будто он только сейчас вспомнил, как нужно дышать, будто был мертв и вернулся к жизни. Тогда он тряхнул головой, посмотрел на маленький пакет в своей руке и начал рассуждать почти вслух, как он мог подумать, что это что-то изменит.
Он тихо оставил портфель у двери, мягко положил ключи на столик у входа. Одна его рука уже автоматически пыталась ослабить галстук на шее, но он вспомнил, что уже сделал это, когда, отдавшись на волю своих ног и своих мыслей, блуждал по улицам. Он бродил несколько часов, спрашивая себя снова и снова, что, по его мнению, он делает и почему именно эта попытка будет успешной, в отличие от всех остальных, провальных.
Тусклый свет все еще горел на кухне. Он вошел и налил себе стакан холодной воды, быстро и решительно скинул ботинки, оставшись в носках, и его ноги благодарно ощутили прохладу пола. Он стоял в кухне и пил воду маленькими глотками, прерываясь каждую секунду-другую для короткого вдоха. Он удивился, заметив, что немного волнуется.
Меньше чем час назад все это выглядело как будто решенным вопросом. После того как он вернулся с прогулки на офисную парковку, пакет в его руке уже был довольно увесистым, до краев заполненным напрасными надеждами. Он открыл багажник и почти с отвращением кинул пакет внутрь, ругая себя за наивность, ругая Среднего Джона за иллюзию, которую он в нем посеял, ругая весь мир.
По дороге домой он чувствовал, что постепенно возвращается к себе. Вернулось это ощущение, тяжелое, обволакивающее, к которому он уже привык настолько, что оно стало его второй природой. Вот она, твоя жизнь, вот кто ты сейчас, и смирись с этим. Книга, которая лежит в багажнике – это всего лишь очередная отчаянная попытка вернуть любовь, только на этот раз он задушит ее в зародыше. Жаль тратить время. Его время. Ее.
Он стоял в обычной вечерней пробке и вдыхал привычно пахнущий воздух, пропущенный через кондиционер.
По радио диджей промямлил что-то про «ошибочку, которая у нас тут вышла», и заиграла песня.
Михаэль допил воду и поставил стакан в раковину.
Все, конечно, решили, что он сумасшедший, подумал он и позволил себе улыбнуться. С чего бы им так не решить?
Что им оставалось делать, когда они увидели посреди пробки высокого человека в костюме, который открыл дверь машины и начал танцевать и плакать под звуки радио?
Что они знают о песнях, которые проникают в твои чувства, как троянский конь? Велик ли шанс, что кто-то из них поймет или догадается, каким был ее взгляд, когда она поставила ему эту песню на своей аудиосистеме и сказала: «Под это ты сейчас будешь со мной танцевать, и пусть весь мир катится к черту»?
Ведь все, что они видели, – это человек, стоящий посреди дороги, и машина рядом с ним, сотрясаемая мощными динамиками. Человек двигал коленями и головой, как идиот, просто потому, что в свое время думал, что именно так надо танцевать и потому что ее это веселило. Где им понять?
Они не сигналили, не открывали окна и не кричали. Может, они и делали все это, только он не знает. В мыслях он был не там. Он просто танцевал и танцевал, а все эти оболочки, в которые он завернулся в последние годы, покрывались трещинами и отваливались от него, будто присохшая корка отчаянья. Широко раскрыв глаза и размахивая руками, он отбросил все упорядоченные мысли. Когда песня кончилась, он перестал дергаться, сел обратно в машину, закрыл дверь, выключил радио и перекрыл ту лазейку в мозгу, через которую просачивались все идеи, начинающиеся словами «но нельзя же…».
К концу поездки, даже после того, как сердцебиение замедлилось и успокоилось, книга в багажнике снова стала чем-то пульсирующим и настоящим. Он перестал вытирать слезы и просто дал им высохнуть, и они оставили на его лице светлый солоноватый след, словно боевой шрам на щеке, который доказывал, что он участвовал в войне за свою душу и выиграл по крайней мере одно сражение.
Он медленно поднялся по лестнице и тихо вошел в спальню.
Она лежала там, уже успев повернуться спиной к двери.
Он не хочет приходить с какими-то ожиданиями.
Он тут вообще не для того, чтобы чинить, менять или спасать ее.
Ему нужно меняться, а не ей. Он пришел работать над собой.
Он понял это в ту секунду, когда заиграла та песня.
Он сел на кровать и прислонился спиной к стене, держа книгу в руке.
– Ты правда никогда не читала? – спросил он ее однажды.
Она пожала плечами.
– Каюсь, – сказала она, – всегда обещала себе и знала, что надо бы, но по какому-то странному совпадению у меня никогда не получалось даже достать книгу.
– Нам надо почитать когда-нибудь.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
