Книга Глобальные шахматы. Русская партия - Алексей Пушков

К 2012 году, когда Путин вновь был избран президентом России, на Западе возникло большое разочарование отношениями с Москвой. И неудивительно: «перезагрузка», как и сближение России с ЕС, рассматривались не столько как самоцель, как способ создания более стабильных и предсказуемых отношений, а прежде всего как новые инструменты по подчинению России системе западных интересов. Конечно, напрямую эта задача не формулировалась. Но по факту Запад преследовал именно такую целью.

В США достаточно откровенно, хотя и не прямо, об этом говорил вице-президент Байден, чье высказывание мы уже приводили. В Европе же была взята линия на так называемое сближение через модернизацию. Смысл состоял в том, что европейские страны через торговлю, инвестиции, другие формы сотрудничества окажут содействие экономической модернизации России, а она должна будет пересмотреть ряд своих подходов и позиций, которые не отвечают или противоречат западным интересам.

Ставка делалась и на внутреннюю трансформацию России — в сторону более либеральную, более прозападную, более примирительную, более компромиссную. В западном альянсе рассчитывали, что в России постепенно откажутся от собственно российского восприятия мира, а ему на смену придет некая усредненная, «бесполая» евро-философия.

В 2007–2008 годах большие надежды, особенно в США, связывались с избранием президентом Дмитрия Медведева. Если Путина в США рассматривали как президента, сконцентрированного на продвижении российских национальных интересов и превращении нашей страны в одну из ведущих держав мира, то президентство Медведева рассматривали как возможность для Соединенных Штатов увести Россию с этого пути, сделать ее политику более приемлемой для Запада за счет подталкивания российского политического класса и российского общества к более либеральному и прозападному типу развития. И об этом достаточно откровенно говорили американские политические эксперты. В закамуфлированной форме обозначали эти расчеты и некоторые американские политики.

Однако через 2–3 года стало ясно, что эта стратегия не приносит видимых результатов. А когда выяснилось, что на пост руководителя Российского государства возвращается Владимир Путин, это породило на Западе большую нервозность. И вызвало острое желание поставить Путина в сложные условия и психологические, и международные, и внутриполитические. Тогда США сознательно пошли на прямое вмешательство во внутренние российские процессы: в конце 2011 года Хиллари Клинтон дала ряд жестких заявлений, содержащих критику и даже осуждение выборов в Госдуму.

Это было воспринято в Москве не просто как попытка вмешательства, но и как сигнал радикальным оппозиционным силам в России к переходу в политическое наступление. В силу этого дальнейшие события — протестные демонстрации в Москве на Болотной площади, которые произошли в январе — феврале 2012 года и имели откровенную антипутинскую и антивластную направленность, — были политически «окрашены» заявлениями американского руководства. Всем было ясно, на чей стороне Обама и Клинтон. Возникло ощущение, что американская администрация сама является частью «болотного движения». Не думаю, что администрация Обамы руководила процессом на Болотной. Но то, что она его поддерживала (и, возможно, скрытно финансировала), не вызывает сомнений.

Послом США в Москве был назначен Майкл Макфол. Его я знал еще с середины 1990 годов. Макфол несколько лет был научным сотрудником в Московском центре Карнеги, который является российским отделением Фонда Карнеги в Вашингтоне. Этот фонд тесно связан с Демократической партией, давно изучает политические процессы в России и всегда активно поддерживал либеральные силы, включая антисистемную оппозицию.

Макфол всегда очень гордился тем, что был архитектором «перезагрузки». Но в Москву он приехал со странным представлением о том, что у него есть две равноценные задачи. Одна задача — поддержание отношений и, по возможности, их улучшение с официальными российскими властями. А другая задача — развитие гражданского общества в России. Между тем, с точки зрения международной дипломатической практики, развитие гражданского общества в стране пребывания никак не входит в функцию послов. Тем более в их функцию не входит поддержка оппозиционных движений. В случае с американскими и британскими послами это не раз было причиной их высылки и громких скандалов. Посол должен прежде всего развивать отношения на межгосударственном уровне. Он может и должен иметь разнообразные общественные и политические контакты, но они не должны производить впечатление целенаправленной деятельности, направленной на усиление оппозиционных движений в том или ином государстве. Макфол пошел по противоположному пути: он свел чуть ли не всю свою деятельность к встречам с оппозицией. Они буквально дневали и ночевали у него в посольстве. Как-то, вскоре после приезда Макфола в Москву, меня пригласили на вечерний прием в его резиденцию. В то время я занимал пост главы Комитета по международным делам Госдумы. Оказавшись в Спасо-хаусе (резиденция после США в Москве) у Макфола, я был немало удивлен, что бо́льшую часть российских участников можно было отнести к представителям либеральной оппозиции.

Но еще до этого, через несколько дней после своего прибытия, Макфол влетел в крупный скандал. Тогда в американское посольство были приглашены самые радикальные оппозиционеры. Среди приглашенных были и представители системной оппозиции КПРФ, «Справедливой России», но костяк составляли радикальные оппозиционеры: Чирикова, Немцов, Пономарев и другие. Все они были собраны на встречу с первым заместителем Клинтон в Госдепартаменте, экс-послом США в Москве Уильямом Бернсом. Макфол потом оправдывался: мол, это было не его собственное мероприятие, на встречу приглашали по пожеланию Бернса. Но это — внутренняя кухня американцев. А впечатление было произведено шокирующее: не успел посол вступить в должность и вручить верительные грамоты, а уже приглашает в американское посольство тех, кто громче других кричит: «Долой Путина!»

Можно представить, что было бы, поступи так наш посол в США. Там тоже можно найти людей, очень радикально настроенных по отношению к Белому дому. И вот, приехав в Вашингтон, наш новый посол первым делом пригласил бы к себе представителей движения «Оккупай Уолл-стрит», известного борца с истеблишментом Алекса Джонса и другие радикально настроенные фигуры. Какое впечатление это произвело бы на администрацию США? У них возник бы вопрос: а для чего приехал этот человек? Он приехал нам объявить политическую войну или развивать и поддерживать с нами отношения?

Уже после этого Макфол оказался в непростом положении. Затем он сделал очередную ошибку, когда, приехав на встречу с оппозиционером Львом Пономаревым, оказался лицом к лицу с журналистами телекомпании НТВ, которые задали ему вопрос о цели встречи с Пономаревым. Макфол стал объяснять, что Пономарев его друг, старый знакомый. Но энтэвэшники не отставали и спрашивали, нет ли здесь политической подоплеки. И тогда Макфол не сдержался и в сердцах по-русски воскликнул: «Что же это за дикая страна, где журналисты так преследуют послов!» Это тут же попало в эфир, получило сильный резонанс и симпатий послу США не добавило. Позже были и другие скандалы.