Но до июня оставалось всего лишь два месяца, и с каждым днем тревога Максин нарастала. Она боялась трудного разговора с детьми. Мысль о замужестве становилась все более туманной и отдавала горечью. Максин знала, что их с Чарлзом планы обретут реальность только после того, как они сообщат о них детям.
В апреле они съездили в ювелирный салон и выбрали обручальное кольцо. Потом Чарлз пригласил Максин в ресторан и там официально преподнес ей его. Однако оба знали, что до лета Максин не сможет носить это кольцо. Максин хранила его дома в запертом на ключ ящике письменного стола, но каждую ночь доставала подарок Чарлза оттуда и примеряла его. Ей нравилось это обручальное кольцо с искрящимся драгоценным камнем. Максин с нетерпением ждала, когда настанет то время, когда она сможет, не таясь, носить его. Теперь мысль о свадьбе обрела большую реальность. Максин уже сделала заказ поставщику провизии в Саутгемптоне на август. До свадьбы оставалось всего лишь четыре месяца, и пора было уже заняться поисками платья. Максин не терпелось рассказать о своих планах Блейку и родителям, но сначала предстояло сообщить обо всем детям.
Максин, Чарлз и дети весело провели пасхальный уик-энд в Саутгемптоне. Ночью Максин и Чарлз шепотом обсуждали свои планы и хихикали, как маленькие, а днем гуляли по пляжу, взявшись за руки. Дафна смотрела на них круглыми от изумления глазами.
В мае у Зельды началась депрессия. Одна из ее близких подруг погибла в автокатастрофе, и она впервые вслух пожалела о том, что не обзавелась семьей и детьми. Максин попыталась успокоить ее, но не сумела поднять настроение Зельды.
– Тебе еще не поздно родить ребенка, – сказала Максин, стараясь взбодрить ее. – Ты еще можешь встретить достойного мужчину.
Вообще-то Зельде было уже поздновато рожать, но медицина могла помочь ей в этом. Максин и Чарлз тоже обсуждали тему продолжения рода. Чарлз полагал, что троих детей Максин вполне достаточно. Сам он считал себя староватым для роли молодого отца. Максин не нравились подобные суждения. Она родит ему ребенка, если он захочет. Но у Чарлза не было такого желания.
– Наверное, для меня было бы лучше усыновить ребенка, – сказала Зельда. – Я всю жизнь ухаживала за детьми и прекрасно справляюсь с этой работой. Люблю детей, за которыми присматриваю, как своих собственных. – Она смущенно улыбнулась, и Максин крепко обняла ее. – Нужно как-нибудь наведаться в детский приют.
Максин кивнула. Она знала, что люди подчас произносят какие-то слова только для того, чтобы успокоиться и почувствовать себя увереннее. Но на деле эти слова ничего не значат. Зельда вряд ли когда-нибудь действительно обратится в приют.
Она ничего не знала о приближающейся свадьбе Максин. Через три недели должны были начаться школьные каникулы. Максин с надеждой и страхом ждала наступления лета. Момент серьезного разговора с детьми неумолимо надвигался. Зельда больше не заговаривала о том, что хочет усыновить ребенка, и Максин забыла о ее словах.
В самом начале июня, в последний день занятий Максин позвонили из школы. Она в этот момент принимала очередного пациента в своем кабинете. Максин сначала решила, что звонит кто-то из ее детей, но это была учительница Сэма. Она сообщила, что сына Максин сбила машина, когда он переходил улицу, спеша к школьному автобусу. Сэма, по ее словам, отвезли в машине «Скорой помощи» в Нью-Йоркскую больницу. С ним поехал один из учителей.
– О боже, с моим мальчиком все хорошо? – в ужасе спросила Максин.
Как могло быть «все хорошо» с ребенком, которого увезла в больницу машина «Скорой помощи»?
– Врачи полагают, что у него перелом ноги, доктор Уильямс. Простите, но в последний день школьных занятий у нас всегда настоящий бедлам. Сэм также получил травму головы, но он находился в сознании, когда его увозили. Ваш сын – храбрый мальчик.
«Храбрый?! Да идите вы к черту! – в отчаянии думала Максин. – Как вы могли допустить, чтобы с моим сыном произошло такое несчастье?»
Она повесила трубку дрожащими руками и извинилась перед своим пациентом, семнадцатилетним парнем, с которым работала уже два года. Максин все объяснила ему, и подросток посочувствовал ей. Максин велела секретарше обзвонить всех пациентов, записанных на вторую половину дня, и отменить прием.
Схватив сумочку, Максин уже направилась к двери, но тут вспомнила о Блейке. Он был отцом Сэма и имел право знать, что произошло с его сыном. Подойдя к столу секретарши, Максин торопливо набрала номер телефона лондонского дома Блейка. Ответил дворецкий. По его словам, мистер Уильямс находился сейчас в Марокко, на вилле отеля «Ла Мамуния». Максин позвонила в Марракеш. В отеле приняли ее сообщение, но сказали, что не знают, где сейчас находится Блейк. Его сотовый был переключен на автоответчик. Максин пришла в ярость.
Она позвонила Чарлзу, и тот сказал, что будет ждать ее у входа в травмпункт. Положив трубку, Максин выбежала на улицу.
Максин без труда нашла Сэма в травмпункте. У него были сломаны два ребра, рука и нога. Кроме того, он получил сотрясение мозга. Мальчик, похоже, находился в шоке. Он не плакал. Чарлз отправился вместе с ним в операционную, где врачи занялись переломами Сэма. Они установили, что сотрясение мозга, к счастью, оказалось легким. Максин ждала.
Ближе к вечеру врачи разрешили ей забрать сына домой. Чарлз все это время был рядом с ними. Когда Сэма везли по коридору на коляске, он держал мать и Чарлза за руки. Сердце Максин разрывалось от тревоги за сына. Ей было больно видеть, в каком жалком состоянии он находился. Дома она сразу же уложила сына в постель. Чарлз дал ему выпить болеутоляющее средство.
Джек и Дафна, увидев брата, всполошились, но затем постепенно успокоились. Сэм, слава богу, остался жив, и полученные им травмы были неопасными. Максин позвонила мать одного из школьников, которая сопровождала автобус, поджидавший Сэма. Она выразила свое сочувствие, извинилась и сказала, что никто из них не видел выскочившую из-за угла машину. Максин была рада, что все обошлось, ведь могло бы быть и хуже.
Чарлз остался ночевать у них в доме. Он спал на кушетке и время от времени вставал, чтобы взглянуть на Сэма. Максин тоже почти всю ночь провела на ногах. Они оба отменили на завтра прием пациентов.
После полуночи Максин вышла на кухню, чтобы выпить чашку чаю, и столкнулась там с Дафной.
– Почему он спит у нас? – сердито взглянув на мать, спросила девочка.
– Потому что его беспокоит состояние Сэма, – устало ответила Максин. У нее не было ни сил, ни настроения ругаться с дочерью. – Он опекал твоего брата в больнице и находился вместе с ним в операционной.
– Ты звонила папе? – резко спросила Дафна, и это вывело Максин из себя.
– Да, звонила, – с досадой сказала Максин. – Он находится сейчас в этом проклятом Марокко, и его никто не может найти. Твой отец не отвечает на мои звонки. Как видишь, все по-старому. Я ответила на твой вопрос?
Дафна обиженно поджала губы и пулей вылетела из кухни. Она все еще мечтала, что ее отец когда-нибудь возьмется за ум и станет ответственным взрослым человеком. Но это были несбыточные мечты. Вся семья хотела видеть Блейка другим. Джек хотел, чтобы его отец был героем, а он был всего лишь обычным человеком. Максин требовала от бывшего мужа совсем немного – быть всегда на связи. Но Блейк и этого не мог гарантировать. Как всегда случалось в трудные моменты жизни, она не могла его найти. Именно поэтому они и развелись.
