Его светлость продолжал смотреть на шевелящиеся уста девушки, но теперь, когда голос графа Калиостро замер, герцог мог слышать и ее шепот, Аме непрестанно повторяла молитвы, передаваемые святой церковью из века в век, чтобы утешить и поддержать всех верующих.
— Пресвятая Дева Мария, яви милость нам… — успел расслышать он ее слова, когда вновь зазвучал голос графа:
— Вечные силы с нами, посланцы великого Ягве явились сюда. Семь ангельских принцев слушают нас. О чем вам хотелось бы спросить меня, ваше преосвященство?
После этих слов кардинал, чьи немигающие глаза с потемневшими и расширенными зрачками смотрели на герцога Мелинкортского, проговорил:
— Я попросил бы вас, граф, сказать мне, где находится одна юная особа, которую я в данное время разыскиваю, — послушница по имени Аме, которая сбежала из монастыря де ла Круа в Сен-Бени.
— Говори! — громовым голосом приказал граф Калиостро девочке. — Где сейчас та девушка?
Девочка в кресле застонала.
— Где она?
Девочка вновь застонала, а потом тихим, чуть ли не надломленным голосом ответила:
— Никак не могу рассмотреть; какая-то стена… высокая стена передо мной…
— Да, да, — проговорил кардинал. — Вокруг того монастыря есть высокая стена, все это верно.
— Там, за спиной у девочки, стоит ангел, — истеричным голосом выкрикнула какая-то женщина. — Я вижу его, но лицо ангела спрятано от моего взора.
— В той тени спрятался какой-то великан, — плачущим голосом произнес кто-то из гостей. — Он пугает меня.
— Тише! — приказал граф. — Продолжай, дитя.
— Я вижу только стену… — затем девочка запнулась.
— А девушку? — спросил кардинал.
— Она перелезает через эту стену…Я вижу ее теперь… она спускается на стену с дерева.
В комнате воцарилась тишина. Герцог уловил тихий шепот молитв Аме: «Благословенное дитя чрева твоего, Иисус…»
— Говори! Скажи нам! — кричал граф.
— Я ничего больше не могу рассмотреть, — запротестовала девочка. — Там свет… свет между мной и той стеной…свет, который идет с небес… и я слепну.
— Ты должна увидеть. Я приказываю тебе смотреть.
Те, кто слушают нас сейчас, желают знать не только прошлое, но и будущее; поэтому расскажи нам то, что сокрыто от всех остальных, от всех, кто не понимает знамений, но для которых я — главный связник. Я приказываю тебе именем семи ангельских принцев.
Девочка стонала все громче, и тогда кардинал закричал:
— Говори! Говори!
В настойчивом голосе его было нечто такое, что, казалось, само по себе заставило всех людей, находящихся в этой комнате, тоже закричать: «Говори!»
Но девочка только стонала, сидя в кресле, я закрывала лицо руками. На лбу у графа Калиостро выступили крупные капли пота.
— Я заставлю тебя говорить! — кричал он гневно. — Тебе не удастся скрыть это от меня, от меня, кому известны все тайны нашей Вселенной.
И как раз в этот момент, когда граф Калиостро кричал на девочку, Аме внезапно встала со своего кресла.
И прежде чем герцог Мелинкортский осознал, что девушка собирается предпринять, прежде чем он успел поднять руку и остановить ее, Аме стремительно двинулась вперед, прошла сквозь полукруг кресел, в которых располагались гости его преосвященства, и приблизилась к тому месту, где с обнаженным мечом перед загипнотизированной им девочкой стоял граф Калиостро.
Граф в ужасе уставился на Аме, издав нечеловеческий вопль:
— Несчастная! Что ты делаешь?! Сядь на место и не шевелись, во имя небес, иначе ты умрешь!
Но девушка и не подумала подчиниться ему. Голосом чистым и суровым, словно ангел, она проговорила:
— Приказываю вам именем господа нашего немедленно прекратить это издевательство. Вы — само зло! Вы — дурной человек! Что вы наделали своим дьявольским колдовством: эти бедные глупцы, внимающие вам сейчас, смущены и ошеломлены. Вы искалечите это несчастное дитя, погубите ее душу и заставите оказаться в той же преисподней, из которой в этот мир явились и сами.
Именем господа нашего, Иисуса, и матери его. Девы Марии, заклинаю вас и приказываю немедленно прекратить ваше колдовство и позволить всем, кто присутствует в этой комнате, мирно разойтись.
Чистый голос и слова девушки, казалось, разрушили чары, завораживавшие ранее тех, кто слушал графа Калиостро. Видения их рассеялись: теперь они видели только девочку и стоявшего позади нее графа. Никаких ангелов и демонов больше не было. Видения исполинов и чертей растворились в воздухе, и взорам присутствующих гостей предстал человек с фантастической наружностью в арабском тюрбане, безмолвно стоявший перед молодой девушкой, охваченной праведным гневом, что основывалось на ее вере.
Гости оглядывались вокруг себя, удивленно моргая, и спрашивали друг у друга, что же случилось в этой комнате и что они видели. Граф продолжал хранить молчание, со своего места поднялся сам кардинал.
— Да как вы осмелились? — гневно обратился он к девушке. — Как вы посмели говорить с графом Калиостро в таком тоне! Как осмелились прервать этот сеанс?
Девушка медленно отвела свой взгляд от графа и повернулась к его преосвященству. Какое-то время Аме и кардинал молча смотрели друг на друга — могущественный князь церкви и девушка, которой не исполнилось еще восемнадцати лет. Потом Аме тихо проговорила, обращаясь к кардиналу:
— И вы тоже, монсеньор, предали себя злу и колдовству. А ведь вы, как отец душ, к которому простые люди обращаются, чтобы он наставлял их на путь истинный, должны были бы лучше понимать, что происходит у вас на глазах, чем просто верить в эти мошеннические трюки. Вам должно быть хорошо известно, наша церковь категорически запрещает вызывать духов, и тем не менее вы потворствовали этому. Вы позволили этому человеку обмануть и одурачить себя так же, как он, несомненно, обманывал уже не раз множество людей. Но ведь вам, ваше преосвященство, мы доверили определять, где правда, а где ложь; где пути господни, а где дьявольская тропка; и вы в этом подвели тех, кто доверился вам, а также господа, волей которого вы и были назначены на столь ответственный пост.
Кардинал, казалось, стоял словно громом пораженный, не в силах даже пальцем пошевелить. Девушка преклонила колено и приложилась губами к его кольцу — бриллиантовому перстню, который, как похвастался его преосвященство, был сделан для него его другом графом, который доказал свою магическую силу.
Затем она выпрямилась и направилась к герцогу.
— Прошу вас, монсеньор, отвезите меня домой, — проговорила она герцогу Мелинкортскому, и теперь уже лицо ее побелело, словно скатерть, которой был накрыт стол и на которой граф Калиостро начертал свои каббалистические формулы.
Герцог обнял ее за плечи и повел к двери, подальше от этой обители демонов.
