Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
– В каком?
– Ну, как ты сама думаешь? Порази меня?
– В случае ядерной войны?
– В случае, если у тебя появится новая неожиданная и интересная информация, которой ты захочешь со мной поделиться.
– Ах, это! Да-да, конечно.
– Вот и отлично. Тогда сейчас на конечной остановке мы выйдем из автобуса вместе, а затем ты зайдешь в него снова и уедешь. И какое-то время будешь в нем ехать. Идет?
– А потом?
– А что потом? – удивился моему вопросу он. – Потом ты свободна, как птица, Марья. Я не воюю с матерями, у которых дети.
– Нет? – спросила я. И еле сдержалась, чтобы не добавить: «Только продаете им героин». Но сдержалась. Это было бы опрометчиво.
– Нет, – покачал головой он и встал. Вместе с ним, словно повинуясь невесть кем отданной команде, встали и все остальные пассажиры. Я не чуяла под собой ног, а когда оказалась снаружи, на холодном зимнем ветру, чувство паралича стало почти непереносимым. Я хотела двинуться с места, но не могла.
– Что же ты, Марья, давай, иди? – сказал Садко, но я только хлопала глазами. Тогда он подвел меня к остановке на посадку, всунул мне в руки мои дурацкие желтые пакеты от «Биллы» и посадил в автобус – тот же самый. Я шла по салону как в невесомости. Я приложила проездной к турникету и добралась до заднего ряда сидений. В окне отъезжающего от остановки автобуса я увидела, как Садко подходит к своей машине, как из нее выпрыгивают его дрессированные «шарики» в пуховиках, как они что-то тараторят, глядя на меня, как Садко качает головой, и все они садятся в машину. И уезжают. И оставляют меня в живых. Эта мысль вдруг заставила меня расплакаться – прямо тут, в автобусе. Кто-то подбежал ко мне и спросил, все ли у меня в порядке, а я мотала головой и все повторяла, что я не знаю, не знаю.
Потом я долго ехала на этом автобусе, ни о чем не думая, только глядя в окно – я все высматривала машину Садко. Через какое-то время я поняла, что просто физически не в состоянии выйти из автобуса. Я столько раз в своей практике имела дело с паническими атаками, я отлично знала, что это такое. У меня была клиентка, которая боялась заходить в метро – ей все казалось, что стены там обрушатся и она останется навечно погребенной где-нибудь в районе «Бауманской». Ко мне ходил мужчина, безумно боявшийся умереть во сне. Была женщина, которую бил муж, но боялась она при этом, что случится ядерная война. Я сидела в автобусе и боялась, что Садко передумает и меня все-таки на выходе из автобуса убьют. А поскольку, как профессиональный психолог, я не была уверена, что это – паническая атака, то я приняла единственное решение, которое пришло в мою блондинистую голову. Я достала из кармана телефон.
Глава семнадцатая. Из пункта А в пункт Ж
Не думаю, что он ждал моего звонка – слишком удивленным он был, когда понял, чей голос звучит в его телефонной трубке, кто именно просит его бросить все и приехать. Приехать прямо сейчас. Куда? С этим сложнее, потому что автобус ходит по кругу, и черт его знает, где именно он будет в какой момент времени. Моя сестра Фаина, если бы слышала наш разговор, тут же влезла бы и заметила ехидно, что нельзя вот так, запросто, найти одновременно точку и в пространстве, и во времени. Либо мы встретимся в каком-то месте, либо в такой-то час, невозможно спрогнозировать и то и другое, учитывая особенности движущегося объекта – то есть меня. То есть автобуса. То есть меня в автобусе и автобуса во мне. Мы с автобусом были – как замысловатое «дано» в задачке по макрофизике, которую так хорошо понимали оба – и Фаина, и Капелин. Не я. Я просто двигалась во вселенной, находясь внутри автобуса, и боялась из него выходить.
– Что-то случилось? – спросил Капелин после слишком уж затянувшейся паузы. Его голос был странным, с прохладцей, словно он был мне не рад.
– Ну… типа того, – пробормотала я. – Хотя, с другой стороны, не знаю. Вроде нет. Ладно, извини, я просто… как сказать-то, господи. Извини, что побеспокоила. Все это бред какой-то, я разберусь сама.
– Я приеду, – коротко ответил он за мгновение до того, как я нажала бы на отбой. В его голосе тепла при этом не прибавилось.
– Не надо, не стоит, – принялась отказываться я.
– Куда приехать? Можешь объяснить точнее? – Капелин правильно понял, что мой отказ можно безбоязненно проигнорировать. – Ответь мне, пожалуйста.
– Да не могу я, в том-то и дело. Ты можешь сделать то, что я прошу, не задавая вопросов, на которые невозможно вот так запросто ответить? – спросила я, глядя за окно. Машин на дорогах становилось все больше. Некоторые, похожие на передвижные сугробы, выезжали с прилегающих улиц. В такую погоду да в такой месяц, как февраль, многие устают отчищать машины от бесконечного снега. Прореживают, расчищают обзор, зеркала и оставляют густую снежную шапку сверху и на капоте. Этот снег слетает с машины сам, стоит той набрать скорость. Снеговые метеоры на Варшавском шоссе.
– Почему у тебя их нет, ответов? – спросил Капелин.
– Они есть, но тебе я их не могу дать. Понимаешь? Просто это не те ответы, которыми можно поделиться. Ты можешь просто не приезжать, Герман. Я зря, зря тебе позвонила, я уже сказала.
– Что за автобус, какой номер? Какой маршрут? – пробормотал он. Дальше он задал еще несколько вопросов – сухо, по-деловому, словно пытаясь побыстрее закончить разговор. Я знала, что он приедет, я была уверена, хотя и не могла понять и, уж тем более, объяснить, на чем основывается моя уверенность. Наверное, на том, с какой теплотой его в нашем доме принимала мама, как папа его любил. Мнение моих родителей я умножала на десять. Герман никогда не подведет, никогда не откажется помочь. Даже если он презирает человека. Просто ради человеколюбия и, возможно, тоже – по старой памяти.
Он приехал всего через двадцать минут – в воскресенье Москва уменьшается втрое из-за отсутствия пробок, такой вот еще один пространственно-временной парадокс. Блестящая черная машина сияла на солнце, и в первый момент я даже не узнала ее. Так мало машин в городе было чистых. Черный автомобиль поравнялся с автобусом, некоторое время дергался – Герман пытался понять, правильный ли это автобус. Затем он нашел меня среди других пассажиров, пересмотрел лица всех людей, сидящих у окна, кивнул мне и скинул скорость, обходя автобус сзади.
Пора выходить. Они же не тронут меня, если рядом со мной будет Капелин?
– Ты выглядишь ужасно, – сказал мне Герман, встречая меня на выходе из автобуса. Его машина стояла, брошенная на аварийке, позади автобуса. Герман не улыбался, не кокетничал, он просто сказал то, что думал. Что я выгляжу ужасно. Я же застыла на последней ступеньке, пытаясь разглядеть окрестности. Вдруг Садко и его братва где-то тут? Вдруг они не пожалеют и Капелина? Глупо, глупо, зачем бы тогда он оставил меня одну в автобусе? С другой стороны, если бы он захотел захватить меня прямо тогда, пришлось бы меня выволакивать из автобуса силком. А так – я выхожу сама, подобру-поздорову и своими собственными ногами.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
