Эадульф слушал, нахмурившись.
— Гром?
Слабый шум, раздававшийся в тоннеле, действительно походил на отдаленные раскаты грома.
— Гром не бывает столь продолжительным и непрерывным, — заметила Фидельма.
И снова пошла вперед.
Легкий сквозняк, который ощущался везде в монастырских подвалах, здесь, в этом проходе, усилился и стал заметно холоднее.
Они свернули за угол рукотворной пещеры, и тут порыв холодного сырого ветра налетел на них, огонь масляной лампы задрожал и погас.
И все запахи заглушил запах соленых брызг и водорослей.
— Мы, должно быть, недалеко от моря, — крикнула Фидельма. Теперь уже приходилось кричать, чтобы Эадульф мог расслышать ее. — Ты можешь снова зажечь лампу?
— Нет. — В голосе Эадульфа слышалось отчаяние. — Мне нечем ее зажечь.
Они стояли в темноте, которая поначалу казалась им черной как деготь. Но постепенно глаза привыкли к мраку, и слабый серый отсвет высветил стены.
— Впереди должен быть выход, — обрадовался Эадульф.
— Пошли дальше, — ответила Фидельма.
Эадульф видел, как ее тень рванулась вперед.
— Осторожней, — крикнул он. — Держись ближе к стене, чтобы не поскользнуться.
Она не обратила внимания на это разумное предостережение, но пошла вперед, пробираясь почти на ощупь. Гром усилился.
Теперь уже было ясно, что это море, что выход из пещеры расположен над кромкой прибоя. Она слышала, как он, задыхаясь, трется о гальку, слышала гневный рев набегающих волн, бьющихся о скалы.
Она спешила вперед. Теперь она уже знала, почему тело Сиксвульфа протащили по этому ходу. Убийца сбросил труп в волны. Становилось все светлее, а грохот стал оглушительным.
Еще один поворот, а дальше — ничего, кроме соленых морских брызг, летящих прямо в лицо. Она невольно закрыла глаза и отступила. И вдруг ноги ее потеряли опору, каменный пол исчез — она будто повисла в воздухе. Потом сильная рука схватила ее за предплечье, и ее потянули назад. Она снова стояла на terra firma,[20]рядом был Эадульф.
Там, за поворотом, узкий ход обрывался, его устье зияло на высоте в сотню или более футов над морем и скалами.
Еще немного, и она бы… Фидельму била дрожь.
— Я же предупреждал, будь осторожной, сестра, — укоризненно проговорил Эадульф, все еще держа руку на ее предплечье.
— Теперь все в порядке.
Эадульф пожал плечами и убрал руку.
— Это опасный поворот. Тебя ослепил яркий свет и брызги.
— Теперь все в порядке, — повторила она, раздраженная собственной неловкостью. — И я понимаю, почему братия именно здесь устроила отхожее место. Оно постоянно омывается морем. Прекрасный выбор.
Ничуть не смущенная, она повернулась и осмотрела устье пещеры. Очевидно, оно выходит на скальный обрыв ниже монастыря, глядящего на серое угрюмое северное море.
— Теперь мы хотя бы знаем, куда делось тело Сиксвульфа, — сказала она, указывая на белопенные валы, бьющиеся внизу о камни. Ей приходилось почти кричать — голос едва был слышен сквозь грохот прибоя.
— Но не знаем, куда делся человек, который приволок сюда тело, — заметил Эадульф. — Там, в проходе, были следы, ведущие сюда, но не отсюда. Если бы убийца возвращался тем же путем, он должен был бы оставить следы, поверх первых.
Фидельма остро глянула на Эадульфа.
— А я думаю, что убийца опережал нас всего на несколько минут и, возможно, услышал, что мы идем, и это помешало ему вернуться тем же путем. Что, в свою очередь, означает, — она вгляделась в темноту, — что здесь есть еще один выход.
Вдруг она удовлетворенно хмыкнула и показала рукой.
Сбоку виднелась череда каменных ступеней, вырубленных в скале.
Она двинулась к ним, оскальзываясь, — скала была мокрая и склизкая от соленых морских брызг.
Потом приспособилась и начала подъем, уверенная, что Эадульф следует за ней.
Скоро эта лестница вывела их в ежевичник среди обдуваемой ветром луговины наверху утесов.
Монастырские стены виднелись чуть выше того места.
— Сестра! — Фидельма вздрогнула, услышав голос. — Откуда, скажи на милость, ты тут появилась? Словно из-под земли!
Она обернулась и столкнулась с удивленным взглядом темных глаз настоятельницы Аббе. Рядом с настоятельницей, разинув рот, стоял брат Торон.
Фидельма не смогла подавить смешок, отвечая на этот вопрос:
— Не словно, а прямо, сестра, — ответила она.
Аббе сделала вид, что поняла. И вновь вздрогнула, потому что на луговине из кустов ежевики, где лестница выходила на поверхность, явился Эадульф.
— Прямо из-под земли, — пояснил Эадульф, отряхиваясь.
Глаза у настоятельницы Аббе полезли на лоб.
— А куда ведет эта дыра? Что вы делали там внизу?
— Долго рассказывать, — ответила Фидельма. — Ты давно здесь?
Настоятельница грустно улыбнулась.
— Нет. Мы гуляли с братом Тороном по утесам, чтобы немного подышать свежим воздухом перед послеполуденными дебатами. Жаль, что не стало Этайн. Она-то умела утишить распрю. А распря разгорается, и каждый обмен мнениями становится все более ожесточенным. Боюсь, здесь, у нас, повторится Никейский собор.
Эадульф как будто не понял, и настоятельница, обращаясь к нему, объяснила:
— На Никейском соборе, когда Арий из Александрии встал, чтобы говорить, некий Николай из Мир пришел в такую ярость, что ударил его по лицу. Поднялся крик, сумятица, соборные выбегали из собрания, чтобы не быть побитыми либо арианами, либо их противниками. В последовавшем за сим побоище, видимо, несколько братьев были убиты. Вот я и чую, что вскоре может случиться так, что Вилфрид нанесет телесное оскорбление Колману.
Фидельма внимательно всматривалась в нее.
— Ты не видела, здесь кто-нибудь еще проходил?
Аббе покачала головой и повернулась к своему спутнику.
— А ты, брат Торон? Ты был здесь, когда я пришла.
Торон сжал пальцами переносицу, как если бы это помогло ему вспомнить.
— Я видел сестру Гвид, которая прошла рядом, и Вигхарда, секретаря Деусдедита.
— А Вигхард и Гвид шли вместе или порознь? — спросил Эадульф.
— Сестра Гвид была одна. Она шла к гавани и как будто торопилась. Вигхард же направлялся к монастырю, через вон те кухонные ворота. Почему вы спрашиваете?
— Не важно, — торопливо сказала Фидельма. — Нам самим пора возвращаться в монастырь…
