Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
– Раиса Альбертовна, можно вас попрошу, пожалуйста, в плане личной просьбы, не откажите в любезности, попросите Зинаиду Васильевну и всех остальных, чтобы не распространялись больше, не афишировали...
– Как же это вы себе представляете? Уже полшколы знает. Лучше бы помогли женщине.
– Я как раз хотел... Денисов! – остановил Борис Петрович мчащегося шестиклассника. – Партийное задание. Отнеси...
– В двадцать второй, – подхватила Раиса Альбертовна.
Всклокоченный Денисов взял без слов рулон и понес в указанном направлении, а Раиса Альбертовна сказала Борису Петровичу:
– Более скрытных людей я в жизни не встречала.
3
Борис Петрович вернулся домой раньше жены. Дозвониться до Тепина он так и не смог, а до Щукина сумел дозвониться. Щукин читал уже интервью, все знает. Ничего особенного. Художники так художники, какая разница. Что такое газета? Клочок бумаги. Борис Петрович заговорил о своей репутации и о том, что нельзя манипулировать чужими именами, – Щукин попросил не грузить. Он сам как Сервантес, и ничего.
– Какой Сервантес еще?
– Тот самый. Я спал, а ты меня разбудил и грузишь. К Дяде Тепе обращайся, я ни при чем.
Пришла жена, ей на работе показали газету. Потребовала объяснений.
Как бы ни был Борис Петрович озадачен случившимся, тон жены его сильно задел. Именно то и задело, что не допускала супруга даже мысли об артистическом прошлом Бориса Петровича, ну так двадцатипятилетней примерно давности, когда они и знакомы еще не были. Так уж много она знает о муже? Может, был он художником, но изменил таланту, и вот...
– Ты что, прикидываешься? Там фамилия Тепин рядом с твоей!
Очень она не любила Тепина. Особенно после поездки Чибирева и Щукина к Тепину в Германию. Уже девять лет прошло, а все прощения Тепину не было.
Борис Петрович не стал перечить жене, лишь пробормотал:
– Недоразумение какое-то.
– Нет, дорогой, – возражала супруга, – когда я вижу в газете фамилию Тепин, я знаю, что здесь не недоразумение, а здесь чистой воды авантюра!
Борис Петрович промолчал, соглашаясь.
Супруга у него умела напустить суровость, а то! Налоговый инспектор первого ранга. Работала «на недо́имках». Подобно тому, как моряки произносят «компа́с», налоговые инспектора говорят «недо́имки», «пеня́». Одно время Борис Петрович боролся за правильное произношение, но в конце концов смирился и даже сам стал говорить «недоимки», правда, использовал это слово лишь в связи с работой жены, потому что других поводов для данного словоупотребления в его жизни не возникало.
В шкафу хранилось ее шерстяное пальто серого цвета и другая форменная одежда, которая очень не нравилась Чибиреву. Он не признавал за супругой статуса представителя силовых структур, а потому необходимость снабжать особой формой налоговых инспекторов находил не более убедительной, чем учителей или, скажем, лично его – директора школы.
– Мне не нравится, – продолжала жена, – что он появился опять, как чертик из коробочки, я не хочу, чтобы ты снова плясал под его дуду, как медведь на ярмарке!
– Где же это я плясал под его дуду, как медведь на ярмарке? – возмутился Борис Петрович.
– А то не знаешь?!
Более всего Елену Григорьевну беспокоила личность Катрин – что такое? откуда взялась? Откуда знает Бориса Петровича и где встречались? Ревновать у Елены Григорьевны и мысли не было, никогда не ревновала, но опасалась влияний.
Борис Петрович объяснил, как мог; сознался, что встречались тогда, в сторожке у Щукина.
– Это когда ты в грязных штанах пришел? – атаковала мужа Елена Григорьевна. – Ты же мне говорил, что втроем были, друзья молодости!
Борис Петрович вяло оборонялся:
– Что-то не помню, чтобы ты меня расспрашивала о количественном составе...
– Еще бы тебе помнить!
– Ты со мной разговариваешь, словно я преступление совершил. Да я даже не знаю ее толком. Ее Тепин привел.
– И ты мне будешь говорить, что нормальная женщина потащится в ту конуру на свалку?
В планы Бориса Петровича ничего подобного говорить не входило, но и промолчать тоже справедливость не позволяла.
– Мы с тобой тоже туда ходили, – сказал, – когда были моложе.
– Потому что дура была.
– Не всем дано так умнеть, как тебе.
– Это упрек?
Упрек ли, комплемент ли, он сам не знал, что это; скорее всего – ирония.
– Самоирония, – определил Борис Петрович. Если бы не моя самоирония, подумал Борис Петрович, я бы в школе повесился.
По ящику показывали рекламу. Грозный торнадо мчался по долине, чтобы всосаться в мощный пылесос, шлангом которого управляла бойкая домохозяйка.
– Нет, я ничего не имею против любовниц твоего Дяди Тепы, пускай. У них свои отношения. Но ты, ты-то при чем?
Интересно, из чего это вдруг заключила Елена Григорьевна, что Катрин любовница Дяди Тепы? Где об этом написано? Кто сказал? Может, это как раз у Бориса Петровича с ней «свои отношения». Почему даже возможность такая не допускается? Чем Дядя Тепа лучше Бориса Петровича? Он был задет самоуверенностью жены. Только что ему отказали в его артистическом прошлом, теперь и вовсе за человека не держат. Что такое «ты-то при чем»? При том! Вот при чем. Он хотел дерзко ответить, с вызовом, но все же не стал злить жену и ограничился просьбой:
– Пожалуйста, не называй Тепина моим дядей. Он мне не дядя.
Отужинали.
В половине десятого дядя-недядя сам позвонил. Голос у него был не просто невинный, а вальяжно-покровительствено-умиротворенный. Он, значит, сейчас прогуливается по Лиговскому проспекту, не хочет ли Борис Петрович с ним повидаться? Борис Петрович спросил: «А ты знаешь, где я живу?» – в смысле: знаешь ли ты, сколько мне пилить до тебя? «Сесть на метро – и ты здесь», – сказал Дядя Тепа. Он избегал встреч с Еленой Григорьевной, звать к себе его было бессмысленно. Решили – в скверике на Пушкинской возле бронзового А.С., известное место. Борис Петрович не знал, почему он слушается Дядю Тепу. Посмотрел на ходики, напялил ботинки, плащ, посомневался насчет зонта, решил не брать, на вопрос «куда» ответил «по делам» и вышел вон с независимым видом.
4
В сквере на скамеечках в это время суток оседали по большей части местные ханурики – клуб такой у них тут; народ не очень приятный, но в принципе безобидный. Борис Петрович проник в сквер из-за спины Пушкина; был и другой вход, но лицом к лицу с бронзовым поэтом Борис Петрович избегал почему-то. Сколько помнил себя Борис Петрович (и сколько будет помнить еще), здесь всегда были (и будут) скамейки без спинок, но откуда сегодня со спинкой взялась – уму непостижимо, – словно кто-то нарочно принес для Дяди Тепы. Дядя Тепа сидел один на скамье, раскинув руки вдоль спинки, как бы давая понять забулдыгам, что место занято. Поза его показалась Борису Петровичу более неестественной, чем непринужденной. Причем в левой руке Тепин умудрялся держать бутылку пива, только что, надо полагать, открытую. Рукопожимая, Борис Петрович не мог не отметить, что Тепин нарочно, заблаговременно освободил себе правую руку для этого самого рукопожатия. Оба молчали. Борис Петрович сел. Тепин, поднеся ко рту горлышко, артикулированно глотнул, словно изобразил запятую в сложноподчиненном предложении, после чего поставил бутылку на скамью, а из кожаной сумки вынул новую и вопрошающе предъявил ее Борису Петровичу, как бы интересуясь, есть ли у того персональная открывашка – или открыть? У Бориса Петровича не было открывашки. Открыть.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
