– Когда-то давно, много лет назад, здесь стоял цыганский табор, – сказал Роберт задумчиво, когда Арабелла присела на корточки, чтобы выяснить, не холодна ли вода.
Они вошли в воду, затем бросились вплавь. Роберт держал ее за руку, обучая, как правильно двигаться.
– Нет, я всего лишь бывал в этом таборе. Держись поближе ко мне, здесь неровное дно. – Роберт глубоко вдохнул и нырнул. Арабелла осталась на поверхности, распластавшись на волнах. Он подплыл под нее и вынырнул так, что она оказалась лежащей у него на спине. Радостный смех Арабеллы далеко разнесся над морской гладью. Она снова почувствовала себя счастливой и умиротворенной.
Никто не разыскивал их в городе. Они в безопасности. Эйфорическое ощущение свободы снова охватило Арабеллу.
Вода была прохладной, и они двигались энергично, чтобы не замерзнуть, то приближаясь, то удаляясь. Они ласкали друг друга, и любовная игра приобретала особую прелесть, поскольку контуры тел преломлялись в воде и казались необычными. В какой-то миг она обняла его за пояс ногами, и вскоре плавные колебания волн распалили страсть в них обоих.
– Пойдем на берег. Я хочу тебя, Роберт. Помоги мне забыть…
Они бросились на теплый песок. Арабелла легла на разостланный плащ и раздвинула ноги. Роберт вошел в нее и замер на мгновение, ожидая, что к нему вернутся силы, отнятые купанием. Он ритмично задвигался, проникая все глубже, и Арабелла застонала от наслаждения, чувствуя, что страшные воспоминания стираются из ее памяти.
Глава 27
Она просыпалась медленно и тяжело, с ощущением того, что в мире происходит что-то неправильное. Мысли с трудом ворочались у нее в голове. Стоило ей открыть глаза, как она вспомнила Дом мертвецов. Поднявшись с кровати, она раздвинула кожаные занавески.
Роберт был поблизости. Он чистил Одиссея в темном углу амбара. Арабелла заметила еду на столе: жареного каплуна, круг козьего сыра, хлеб, виноград и апельсины. Судя по всему, Роберт не прикасался к еде, ожидая, когда она проснется.
Он почувствовал на себе ее взгляд и обернулся с улыбкой. Через мгновение он уже показался в дверях. Арабелла подошла к нему в поисках утешения. Он нежно обнял ее, как накануне вечером, когда они вернулись с моря, уставшие и голодные. Тогда им казалось, что они сразу же заснут, едва коснутся головой подушек, но, напротив, провели в любовных играх всю ночь до рассвета. Им обоим было необходимо тепло друг друга, чтобы обрести уверенность в собственных силах перед лицом неумолимой судьбы.
Роберт отстранился и приподнял ее голову за подбородок, чтобы заглянуть в глаза. Арабелла потупилась.
– Не думай об этом.
– Воспоминания не дают мне покоя.
– Думай о чем угодно, только не об этом. Например, о еде. Пойдем, нас ждет завтрак.
Они сели за стол и стали молча есть, встревоженно глядя друг на друга. Когда Арабелла поднялась, чтобы подойти к нему, Роберт остановил ее.
– Я собираюсь в город. Если не будет плохих новостей, то мы можем сходить туда вместе сегодня днем. Ты этого хочешь? – вымолвил он ласково, словно говорил с обиженным ребенком, которому предлагал игрушку, могущую его утешить.
Арабелла просияла при мысли о возможности совершить еще одну прогулку по городу.
– Да, конечно! Это будет настоящее приключение! – воскликнула она, мысленно зарекаясь даже приближаться к подозрительного вида строениям.
Роберт поцеловал ее, провел ладонью по ее бедру и тут же поднялся.
– Нет, если мы сейчас займемся этим, то до города нам сегодня уже не добраться.
Арабелла видела из окна, как Роберт направился к дверям амбара. Калиф провожал его, совершая привычный ритуал, который заканчивался тем, что хозяин гладил его по голове и чесал за ушами, давая последние наставления перед уходом. Как только Роберт скрылся из виду, Калиф немного постоял в задумчивой неподвижности, как и Арабелла, а потом отправился по своим делам. Арабелла тоже нашла себе занятие: она перестелила постель, приняла ванну, расчесала волосы и накрасилась, чтобы Роберт по возвращении признал ее неотразимой.
Она старалась не думать о Доме мертвецов, но, когда ей не удавалось совладать с собой и ужасные картины возникали у нее перед глазами, она надавливала на глаза кулаками, чтобы отогнать навязчивые видения.
Спустя два часа она взглянула в зеркало и удовлетворенно улыбнулась, сочтя себя в высшей степени привлекательной.
Когда они пойдут в город, длинный и широкий плащ будет полностью скрывать ее фигуру и лицо, а пока она могла покрасоваться перед зеркалом в роскошных арабских шелках и драгоценностях, в том числе с бесценным изумрудом, сиявшим между холмиками грудей.
Арабелла взяла в руки лютню, надеясь, что на ум ей придет какая-нибудь веселая мелодия.
Вместо этого в ее воспаленном мозгу возникла страшная сцена, которую Она наблюдала в злосчастном месте. Она вскрикнула от отвращения и закрыла лицо руками.
Почему Роберт позволил ей увидеть этот кошмар? Почему не сказал заранее, какое зрелище ее ожидает?
Все потому, что она была преисполнена решимости доказать самой себе, что ничего не боится. Она стала бы просить и умолять его позволить ей посмотреть на это, пока он не согласился бы.
Роберт не напоминал ей – и она была благодарна ему за это, – что всему виной ее настойчивость, желание своими глазами увидеть то, от чего он хотел ее уберечь.
Дверь открылась, и сердце Арабеллы радостно забилось.
Роберт стоял на пороге, прислонившись к косяку. Он пристально посмотрел на нее, и Арабелле показалось, что он прочитал ее мысли. Они оба молчали, выжидая, кто заговорит первый.
– Как дела? – наконец нарушила молчание она.
Роберт с видом полного безразличия махнул рукой. Возможно, для него стало невыносимым воспоминание о посещении Дома мертвецов: без сомнения, он винил себя за то, что позволил ей войти туда. Так или иначе стена недоверия, готовая снова вырасти между ними, должна была быть разрушена совместными усилиями.
– Нас никто не искал. В городе тихо.
– Я так и знала, – торжествующе улыбнулась Арабелла.
Роберт подошел к столу, очистил апельсин и начал есть. Арабелла видела, как он встревожен. Роберт не считал отсутствие плохих новостей хорошим предзнаменованием. Действительно, их преследователи вряд ли стали бы обнаруживать себя, чтобы достичь своей цели. Северяне знали, что в южных провинциях на свою власть, деньги и искренность неотесанных крестьян им полагаться не приходится. Они наверняка будут действовать другими, хитроумными способами.
Роберт снял с гвоздя два плаща: черный для нее и белый для себя. Он засунул за пояс три острых кинжала и помог Арабелле завернуться в плащ и закрыть лицо вуалью. Она взглянула в зеркало и показала себе язык.
