Жаль, что Айдан ее не послушался. Она предстала бы перед королевой героиней, и Елизавета одарила бы ее титулом. А может быть, и помогла найти ее семью.
Но никакие ее успехи при дворе ничего не стоят, если Айдана не станет. Если она его потеряет, в ее сердце не останется места для семьи, даже если и удастся ее отыскать.
Пиппа разглядела первого стражника. Тихо насвистывая, он бесцельно кружил по пятачку, освещенному факелами. Девушка подошла поближе. Он перестал насвистывать и втянул ноздрями воздух, как собака, идущая по следу.
Прежде чем она сумела спрятаться, он уже уставился на нее мутным взором:
– Эй, ты! Что…
– Добрый вечер, сэр.
Раньше, чем он сумел ответить, она схватила его руку обеими руками и крутанула. Да благословит Небо труппу акробатов, с которыми ей пришлось странствовать по Линкольнширу. Они обучили ее, как можно опрокинуть на спину огромного мужчину.
Беспомощный страж лежал на земле, часто и тяжело дыша, распространяя вокруг запах эля.
– Лежи тихо, и все будет в порядке.
Он захрипел, когда она заткнула ему тряпкой рот и связала руки..
Пиппа подумала о Морте и Дове, своих старых компаньонах, с которыми договорилась, чтобы они ждали ее в Галли-Ки. Она вручила им золотую крону и пообещала еще две, если они подождут, когда она приведет туда Айдана.
Она собиралась проводить его, пожелать ему попутного ветра, а затем вернуться к своей новой жизни при дворе.
Стражник что-то промычал сквозь кляп. Она отцепила его короткую шпагу.
– Боюсь, что она мне сейчас нужнее, – прошептала она. – Как, впрочем, и твои штаны.
Он попытался возразить, но Пиппа не обращала на него никакого внимания. Она сняла с него штаны, надела их на себя и аккуратно затянула на поясе шнурком. Затем напялила китель, висевший на деревянном гвозде на двери, прихватив заодно и шляпу. И, оставив стражника связанным, направилась на его пост в арке у башни Блуди.
Освещая путь покачивающимся фонарем, главный стражник переходил от поста к посту в сопровождении сержанта и других стражников. Она встала, выпятив грудь, в ожидании. На этом строился ее план.
– Стой, – крикнула она глухим голосом. – Кто идет?
– Ключи, – ответил главный стражник. Пиппа не могла вспомнить, что говорят дальше.
– Ключи? Чьи ключи?
– Королевы Елизаветы, – последовал ответ скучающим голосом.
– Вручите ключи. Все в порядке. – Пиппа протянула руку, моля Бога, чтобы рука не дрожала.
– Ты не заболел, Стоке? – озадаченно поинтересовался главный стражник.
– Наверное, сэр. – Она прокашлялась.
Как только ключи оказались в ее руках, она ловко подменила их на те, что стащила в Уайтхолле.
После церемонии она проследовала в комнату караула вместе с остальными стражниками. В дверях она остановилась.
– Проблемы, Стоке? – поинтересовался кто-то. Она дотронулась до краешка шляпы:
– Мне надо кое-куда.
Один из стражников снял факел со стены.
– Ты какой-то странный сегодня, Стоке. Она выхватила у него факел.
– Странно, когда сажают невинных людей. – С этими словами она ткнула факелом в соломенную кровлю и исчезла, моля о чуде, в то время как стражники завопили от страха и гнева.
Пиппа рванулась в сторону башни Бошамп, преодолела ступени до камеры О'Донахью и открыла дверь.
– И не сомневайтесь, – бросила она в темноту, – что я хоть на мгновение забыла о вашем обещании съесть свинью.
У Айдана вырвалось одно из тех кельтских восклицаний, что ей так нравились, и он тут же обхватил Пиппу так нежно, что у нее перехватило дыхание. Он ласково прошептал что-то по-гаэльски.
– А что это означает? – саркастически поинтересовалась она.
– Это означает, что ты – сияющее маленькое чудо.
– И дура, – добавила она, притворившись, что его слова для нее ничего не значили. – Явная дура.
Морт и Дов удивили ее. Как пара сторожевых псов, они терпеливо дожидались в назначенном месте, пока Пиппа и Айдан большую часть ночи добирались из Тауэра до берега реки. Полыхающая крыша помещения для охраны дала им возможность выбраться на улицу Пети-Велс. Но там они едва не столкнулись с подразделением стражников и вовремя укрылись в брошенном колодце. И хотя она в этом никогда бы не призналась, она с восторгом переживала каждый миг их совместного приключения.
– Наконец-то ты объявилась, – обрадовался Дов. – Монеты принесла?
– Отдам, как только я пойму, что вы все сделали, как обещали, – ответила Пиппа.
Оба, Морт и Дов, внимательно оглядывали Айдана.
– А это что за франт? Не тот ли, что спас тебя от позорного столба?
– И это все, что вам следует знать. – Она начинала нервничать. Эти двое никогда не заслуживали ее доверия, и ей явно не нравилось, как они тщательно изучают тончайшее полотно у рубашки Айдана и его кожаные сапоги. – Вы достали лодку? – спросила она Морта и Дова.
– К чему такая спешка? – Глаза Морта сузились.
Айдан шагнул к нему. Несмотря на долгую голодовку и бессонную ночь, он словно утес навис над Мортом.
– Мне показалось, – тихо вымолвил Айдан, – дама задала вам вопрос.
Крючковатый нос Морта задергался.
– Значит, так уже и дама? – насмешливо уточнил он, на всякий случай отступая от Айдана.
– Ах, ох, – вторил ему Дов, обмахиваясь воображаемым веером.
– Не обращай на них внимания. – Пиппа дотронулась до рукава Айдана. – Они всегда несносные.
– Не-снос-ные, – повторил Дов, подыскивая, как обыграть слово.
Она постаралась не показывать собственное раздражение, пыталась не смотреть на широкую гладь реки, где их ожидала, стоя на якоре, венецианская галера.
– Жаль, что вы не справились с такой простой задачей и не достали лодку. Придется искать перевозчика…
– Да там она. – Морт быстрым движением большого пальца показал вверх по течению реки. – Под навесом для лодок.
Девушка расплатилась с ними. Они попробовали монеты на зуб, кивнули, но не ушли.
– Все, – сказала Пиппа, – больше нет. – Она стащила с себя китель стражника и бросила его на землю. – Нам пора, – добавила она и пошла в сторону навеса.
Морт и Дав, ворча, растворились в темноте. Остановившись на полуразвалившихся ступенях к воде, она повернулась к Айдану:
– Вы поняли, что вам следует делать?
– Направить лодку к венецианской галере. – Он показал на прячущийся в темноте большой и неповоротливый корабль, стоявший на якоре в самой глубокой части акватории. Предрассветные отблески уже начинали подкрашивать затуманенное небо.
