Аллегра вышла прогуляться, потом еще раз позвонила родителям. Матери соврала, что собирается допоздна работать в офисе.
— В воскресенье? — Блэр забеспокоилась: дочь слишком много работает, да и голос звучит устало. — Ну куда это годится!
— Мама, не забывай, я отсутствовала целую неделю. Заеду к вам как-нибудь в будни.
— Береги себя, — заботливо сказала Блэр. Аллегра была благодарна матери за то, что та на этот раз даже не спросила о Брэндоне.
На обед Аллегра ограничилась йогуртом, попыталась смотреть по телевизору новости, но поймала себя на мысли, что не понимает ни слова. Наконец она просто легла на диван и стала ждать вечера. В пятнадцать минут девятого с улицы донесся гул мотора. Услышав, что Брэндон вставляет ключ в замок — она примерно год назад дала ему ключи от дома, — Аллегра села. Брэндон вошел с довольным видом, заулыбался и подошел к дивану, где сидела Аллегра, намереваясь обнять ее. Но его ждал сюрприз — она встала с дивана и отошла в сторону, пристально глядя на него. В его глазах она не находила ответа ни на один из мучивших ее вопросов.
Брэндон этого не ожидал. Обычно Аллегра бывала приветливой, нежной, и сейчас он опешил. Довольно долго она не издавала ни звука, они стояли и молча смотрели друг на друга. Наконец Брэндон прервал молчание:
— Что-нибудь случилось?
— По-моему, да, а по-твоему, Брэндон?
Больше она ничего не добавила. Брэндон насторожился, лицо стало каменным.
— Что все это значит?
— Может, ты сам мне объяснишь, Брэндон? Кажется, уже давно происходит нечто такое, о чем я не знала. Некие события, о которых тебе следовало бы упомянуть.
— Какие, например? — Брэндон посмотрел ей в глаза. Аллегра чувствовала, что он начинает сердиться, но знала, что это своего рода защитная реакция. Его поймали с поличным, и Брэндон понял это сразу. — Не понимаю, о чем это ты толкуешь.
Он подошел к Аллегре. Не сводя с него глаз, она снова села.
— Понимаешь, понимаешь. Ты прекрасно понял, что я имею в виду, только пока не знаешь, как много мне известно. Кстати, я тоже не знаю. Именно это я и хотела бы выяснить. Сколько времени это происходит? Как часто? Со сколькими женщинами ты переспал за время, пока мы встречаемся? Ты обманывал меня все два года или это началось только недавно? Когда это началось, Брэндон? Я вдруг вспомнила все случаи, когда ты летал в Сан-Франциско без меня, заявляя, что хочешь побыть с девочками один или что вам с Джоанной нужно обсудить финансовые вопросы. И это не считая твоих поездок в Чикаго и дела, которое ты якобы ведешь в Детройте. Что это было? — Аллегра холодно смотрела ему в глаза. Внезапно боль, которую она испытывала последние два дня, исчезла, внутри у нее все как будто заледенело. — Когда это началось?
— Совершенно не представляю, о чем ты говоришь. — Брэндон попытался все отрицать и выставить ее дурочкой, но побледнел и тяжело опустился в кресло. Пока он доставал сигарету, Аллегра заметила, что руки у него дрожат.
— Все правильно, Брэндон, ты и должен нервничать. На твоем месте я бы заволновалась, — заметила она, наблюдая за ним. — Какой смысл в твоей лжи? Мы ведь даже не женаты, зачем утруждать себя обманом? Почему нельзя было просто сказать, что между нами все кончено, не дожидаясь, пока дело зайдет так далеко?
— Далеко? Как это? — Брэндон попытался изобразить растерянность. Он был бы рад намекнуть, что она просто свихнулась, но ему не хватало наглости. Он ясно видел, что Аллегра вне себя от ярости.
— Так далеко, как в этот уик-энд, в «Фэрмаунте». Неужели я должна произнести все по слогам?
Длинные светлые волосы Аллегры разметались но плечам, и она даже не догадывалась, как привлекательно выглядит в облегающих джинсах и старенькой голубой футболке.
— Да что все это значит?
Видимо, Брэндон решил держаться до последнего. Аллегра взглянула на него с нескрываемым презрением.
— Ну хорошо, ты хочешь, чтобы я все объяснила — я готова, хотя на твоем месте не стала бы настаивать. В пятницу вечером я позвонила тебе в офис, и секретарша сказала, что ты улетел в Сан-Франциско навестить девочек. И я по наивности решила сделать тебе сюрприз. Сдала билет до Лос-Анжелеса и купила другой, до Сан-Франциско.
По мере того как Аллегра говорила, Брэндон все больше бледнел, но пытался сохранять внешнее спокойствие, закурил и посмотрел на Аллегру прищурившись.
— Я прилетела в Сан-Франциско, — продолжала Аллегра. — Полет был отвратительный, вылет задержали, но от подробностей я тебя, так и быть, избавлю. До «Фэрмаунта» я добралась к половине двенадцатого, дело было в пятницу, и я хотела сделать тебе сюрприз — раздеться и залезть в твою постель. У стойки я представилась как миссис Эдвардс, и мне выдали ключи.
Брэндон потушил сигарету, раздавив ее в пепельнице.
— Им не следовало так поступать, — буркнул он с раздражением.
— Возможно, — грустно сказала Аллегра. История была не из приятных, и она словно переживала все заново. — Как бы то ни было, я открыла дверь своим ключом и вошла в номер. Мне здорово повезло — тебя и твоей подружки не было в номере. Сначала я подумала, что мне дали не тот ключ, но потом узнала твой пиджак и кейс. Однако я не узнала множество других вещей. Было только ясно, что они принадлежат не мне, не Ники, не Стефани и даже не Джоанне. Так чьи это были вещи, Брэндон? Стоит мне тебя спрашивать или просто остановимся на этом, и дело с концом?
И она молча посмотрела на него в упор. Брэндон тоже молчал, пытаясь найти нужные слова, но слова не шли.
— Напрасно ты туда заявилась, Аллегра, — сказал он наконец.
Ответ был столь неожиданным, что Аллегра даже испугалась.
— Это еще почему?
— Тебя не приглашали. Видишь ли, ты получила именно то, чего заслуживала, — учитывая, что нагрянула незваной. Когда ты уезжаешь в командировку, я же не являюсь к тебе ни с того ни с сего. Я не твоя собственность, а ты не моя, мы не муж и жена, каждый из нас имеет право жить по-своему.
— Вот как? — Аллегра искренне изумилась тому. — Я думала, что мы более или менее… как эго в наше время называется… стабильная пара? Или это уже в прошлом? Тогда кто мы? Я считала, что мы оба существа моногамные, но, видно, я ошибалась.
Брэндон встал.
— Я не обязан тебе ничего объяснять, мы не женаты.
— Это верно, — согласилась Аллегра, наблюдая за ним. — Ты женат на другой женщине.
— Так вот что тебя больше всего гложет? То, что я берегу свою независимость? Я не принадлежу ни тебе, ни кому-то еще, я сам по себе. Ты мне не хозяйка — ни ты, ни твои родственнички. Я делаю то, что хочу.
Аллегра даже не догадывалась, что он затаил злобу, она и понятия не имела, что он способен на такое.
— Я вовсе не хотела сделать тебя своей собственностью, я хотела только любить тебя — ну может, еще когда-нибудь стать твоей женой.
