Стюарт взял дистанционное управление и отключил звук. Ли, словно зачарованная, смотрела на женщину, выигравшую холодильник и прыгавшую от радости, пытавшуюся поцеловать ведущего телешоу и чуть не удушившую его шнуром от микрофона. Для Ли в этом ликовании было что-то непристойное… Можно ли так веселиться, когда люди обожжены, ранены или… умирают.
Диллоны были достаточно чуткими людьми и не стали утешать ее банальными фразами. Ли прекрасно понимала, как волнуются родители Чеда.
Потекли тоскливые часы. Никто не мог найти себе занятие, ни у кого не было желания есть, но когда Амелия позвала к столу Стюарта и невестку, они откликнулись без промедления. Хоть какое-то занятие — сидеть за столом…
Когда вскоре после шести зазвонил телефон, все трое встревоженно переглянулись. Каждому хотелось увидеть выражение уверенности и покоя на лице другого. Стюарт, тяжело опираясь о костыль, пошел к телефону.
Он говорил спокойно, не повышая голоса, но Амелия и Ли поняли, что звонок касается Чеда. Когда Стюарт появился на пороге, их худшие опасения подтвердились.
— Чед ранен. И еще несколько человек тоже. Их самолетом переправили в Хьюстон. В общем, они уже скоро будут в больнице.
Ли зажмурилась. Она крепко сцепила пальцы, лежавшие на коленях.
— А больше ничего не известно?
— Я не знаю, что именно с ним произошло и насколько серьезно он ранен. Звонил чиновник из венесуэльского министерства. Его английский ничуть не лучше моего испанского. Мы можем позвонить в компанию, но не думаю, что в штаб-квартире на данный момент известно больше. Нам остается только…
— Нет! Я поеду туда, — заявила Ли и направилась к лестнице.
— Ли, — остановила ее Амелия. — Ты не можешь ехать. Неизвестно, что тебя там ждет. Я не отпущу тебя в Хьюстон одну. И потом, такая погода… — Засыпанные снегом поля говорили сами за себя. На ветках пеканового ореха застыл лед. — Дороги и аэропорты закрыты, ты только потеряешь время…
— Я поеду, — не отступала Ли. — Чед владеет самолетом. У него есть пилот. С ним я полечу в Хьюстон, даже если мне придется приставить пистолет к его голове. А у вас есть джип-грузовик, вы на нем сегодня целый день возили сено, — обратилась она к Стюарту. — На нем я смогу добраться до аэропорта. Не удерживайте меня, умоляю вас, я еду. — Она смотрела на Диллонов с непоколебимой уверенностью. Потом выражение ее лица смягчилось. — Прошу вас, помогите мне!
Ли увидела огни посадочной полосы, когда пилот пошел на посадку в частном аэропорту Хьюстона. Перелет был ужасным. Когда они летели сквозь снежную бурю, крылья самолета покрылись ледяной коркой. Никакого сочувствия к ней пилот не испытывал. Он все дорогу бормотал что-то об упрямых телках, у которых ума не больше, чем у летучей мыши. Его, казалось, нисколько не волновало, что Ли буквально сходит с ума от страха и тревоги, что ее чуть не выворачивало наизнанку каждый раз, когда самолет проваливался в воздушную яму. Только желание увидеть Чеда помогало Ли держать себя в руках и не поддаваться панике.
Снежная буря, бушевавшая в северо-западном Техасе, ближе к Хьюстону сменилась холодным дождем. Самолет приземлился, пробежал мимо ангаров с частными самолетами и подрулил к невысокому зданию терминала. Ли вцепилась в подлокотники сиденья и молилась, чтобы ее уже ждала машина с шофером. Стюарт обещал об этом позаботиться. Тогда она сможет немедленно отправиться в больницу. Она все равно может опоздать… Нет, с ним все будет в порядке, она не станет даже думать об этом.
Самолет наконец остановился, недовольный пилот выключил двигатели. Он снова сунул в рот сигару, которую Ли попросила погасить в полете, и объявил:
— Приехали.
— Спасибо. — Ли отстегнула ремень безопасности и пошла к трапу, который откинул для нее пилот. Она путешествовала налегке, взяв с собой только сумку с самыми необходимыми вещами.
Она еще раз поблагодарила пилота, который помог ей спуститься. Тот буркнул что-то себе под нос и, сгорбившись под проливным дождем, направился к одному из ангаров.
Каблуки Ли гулко стучали по бетону. Она торопливо шла к освещенному зданию. Толкнув стеклянные двери, она подбежала к единственному служащему, которого она увидела в этом пустынном терминале.
— Я миссис Диллон. Меня кто-нибудь встречает?
Уборщик, близоруко щурясь, рассматривал ее с головы до ног, оценивая шубку из рыси и длинные вьющиеся волосы, струящиеся по спине.
— Вас встречают, говорите? Не знаю, не знаю. А что, кто-то должен был?
Подавляя желание вырвать у него метлу и огреть его по голове, Ли терпеливо сказала:
— Что ж, все равно спасибо. — Она прошла через зал и вышла на площадь. Никого. Только у обочины она увидела автомобиль. Ли направилась к нему и заглянула в салон, но водителя на месте не было.
Она запаниковала. Где же шофер? Кто отвезет ее в больницу? Стюарт же обещал ей…
— Вы не меня ищете, мэм?
Сердце гулко забилось у нее в груди. Ли резко повернулась, шуба из рыси распахнулась, словно плащ матадора. Мужчина стоял в тени здания, прислонившись к стене. Если бы она не знала, не любила его, она бы пришла в ужас от его вида.
Его одежда выглядела просто кошмарно. Одна штанина джинсов была оборвана до колена, на ноге белел гипс, покрывавший его ступню и икру. На другой ноге был ковбойский сапог, заляпанный грязью и нефтью. Джинсовая куртка свободно висела на плечах, демонстрируя почти не застегнутую рубашку. Вокруг лба была повязана бандана. Рядом с ним у стены стоял костыль.
Ли уронила сумку на мокрый тротуар, сделала два шага на дрожащих ногах, а потом бросилась к нему.
— О господи, мой дорогой, Чед, как ты? Любимый, с тобой все в порядке?
— Потише, потише, не так быстро! Да, со мной все в порядке, и нет, я не ранен, если не считать сломанной голени.
— Слава богу, — выдохнула Ли. — Я думала… — Она прикоснулась к нему, провела по его телу руками, словно пытаясь убедиться, что он в самом деле цел и невредим. Сломанная нога уже не казалась ей опасной проблемой. Удостоверившись, что Чед ее не обманывает, Ли подняла на него глаза. Они долго смотрели друг на друга, безмолвно прося прощения и обретая его.
Пальцы Чеда накрыли ее ладони, лежащие у него на груди.
— Господи, как же я рад, что ты здесь.
Ли поднялась на цыпочки и поцеловала его.
Его руки сомкнулись вокруг нее, крепко, до боли прижимая ее к себе.
— Моя дорогая, любовь моя, — успел он прошептать, их губы слились. Это был жадный поцелуй, в котором Ли почувствовала его желание, такое же острое, как и ее собственное. Этим поцелуем они снова клялись любить друг друга в горе и в радости, в богатстве и бедности, в здравии и болезни, пока смерть не разлучит их.
— Чед, — выдохнула Ли, отрываясь от его губ, — мы так волновались. Мы видели все в новостях, репортаж был просто пугающим. А потом нам позвонил государственный чиновник из Венесуэлы. Он сказал, что ты ранен и отправлен в Хьюстон, но больше не сказал ничего. Он едва говорил по-английски. — Ли вздохнула и торопливо продолжала: — Я жила у твоих родителей после того, как ты уехал. Они не хотели меня отпускать одну в Хьюстон, но я должна была тебя увидеть. Я должна была знать, что с тобой, и быть рядом. Там у нас все занесло снегом, и мне пришлось…
