Каким-то безумным образом реальность стала принимать знакомые очертания.
Ноги начали слушаться, и я с трудом встал. Вивиан помогала мне. Я огляделся. Глубокая ночь. Мы стояли на берегу ярдах в двадцати от океана рядом с длинным деревянным причалом. Домов поблизости не было, но я догадался, что мы неподалеку от Эйджвотера. Я смахнул песок с одежды и кивнул полковнику. Тот был одет в черный тренировочный костюм и походил на поджарого опрятного пенсионера, вышедшего на утреннюю пробежку. Он улыбнулся в ответ так, словно случайно обнаружил меня валяющимся на пляже.
— Мы уже начали беспокоиться, — сказал он.
В его голосе звучало подлинное сочувствие. Довольно забавно, учитывая тот факт, что Уильямс снова направил на меня ствол.
— Я боялся, что Рудольф переборщил с дозировкой.
— Ага, — понимающе произнес я. — Не дай бог, вышел бы конфликт с законом.
Лицо у меня тоже было в песке, и я стал отряхиваться. Уильямс сделал шаг назад, но он напрасно беспокоился. Голова слишком кружилась, чтобы я смог предпринять хоть что-нибудь героическое.
Ник сделал последнюю затяжку и щелчком выбросил окурок.
— Так и остался дураком, — бросил он.
— Заткнись, — отрезала Вивиан. — Он нас всех спас. Правда, папа?
— Ну вот, — заметил я. — Семейка Партридж снова в сборе.
— Долго еще ждать катера? — спросил Ник. — Я не собираюсь торчать тут всю ночь, слушая, как этот идиот отпускает свои тупые шуточки.
Я посмотрел на Уильямса.
— А слабо без пистолета? — усмехнулся я.
— Тебе хоть так, хоть так слабó, — ответил Уильямс. — Что я и доказал в гостинице.
— Ну, что будем делать? — поинтересовался я. — Могу я идти?
— Мы с детьми пришли к соглашению, — заявил полковник.
— Я под ним еще не подписался, — раздраженно буркнул Ник, глядя в сторону океана.
Я проследил за его взглядом. С запада на хорошей скорости приближалось какое-то судно. Уильямс тоже его заметил. Он бросил взгляд на часы.
— Что за соглашение? — спросил я.
— Моя дочь поедет с нами, а в обмен Уильямс отпустит тебя. Через месяц-другой он присоединится к нам на новом месте, когда убедится, что мы в безопасности.
— И что это за место, Энди? Гавана?
Полковник улыбнулся.
— Джек, я человек бывалый. Один дом не хуже другого — если у тебя есть деньги, чтобы позволить себе приличное жилье. А с тобой все довольно просто. Держи язык за зубами, и все дела. У тебя лежит пятьдесят штук на черный день. Это ли повод для грусти?
— Сделайте одолжение, полковник, — попросил я. — Спросите там у Фиделя, не нужен ли ему личный тренер? По-моему, он немного растолстел.
Ник закатил глаза.
— Я больше не вынесу. Я иду на берег, подожду там.
Гордым шагом он направился к длинным деревянным мосткам. Я проводил его взглядом и увидел огни приближающегося прогулочного катера.
— А если она решит не ехать с вами? — спросил я.
— Я должна, — ответила Вивиан. — Не волнуйся. Когда все устроится, я вернусь, и мы снова сможем быть вместе.
— Жду с нетерпением, — сказал я. — В последнее время мы не скучали вдвоем.
Катер сделал широкий разворот и, выключив двигатели, подошел к пристани. Довольно небольшое судно, но до Кубы доплыть сможет.
Уильямс посмотрел на часы.
— Молодец. Минута в минуту.
В это мгновение на узком въезде на пляж показалась машина. Похоже, здесь ее ждали, поскольку никто не выказал удивления. Это был черный «шевроле-импала-цирка» шестьдесят восьмого года с белыми дисками на шинах, тонированными стеклами и узором на капоте в виде воловьих рогов. Из машины вышли двое. Один был Домингес, шофер полковника, другой — длинноволосый парень лет двадцати в грязной белой майке, приоткрывавшей украшенный татуировками торс. Молодой человек открыл багажник и достал два потрепанных чемодана. Они с Домингесом сжали друг друга в объятиях, после чего младший сел в машину и уехал.
Домингес наблюдал за «импалой», пока она не скрылась за поворотом, затем взял чемоданы и медленно зашагал к нам. Он шел с явным трудом и выглядел еще хуже, чем несколько дней назад.
— Куда собираешься, Рафаэль? — спросил я. — Часом, не в провинцию Сантьяго?
— Много болтаешь, — сказал Уильямс.
Домингес посмотрел на меня грустными больными глазами.
— Прощай, Джек. Не думаю, что мы увидимся когда-нибудь, — сказал он. — Желаю тебе всего наилучшего.
Я поблагодарил. Домингес мрачно кивнул и не спеша направился к катеру, держа в каждой руке по чемодану так, словно ему необходим был балансир. Он ехал домой умирать.
— Пора на борт, полковник, — сказал Уильямс. — Мы и так здесь слишком долго торчим.
— Придержи его, пока мы не отчалим, — велел полковник. — Потом отвези домой.
Уильямс едва заметно улыбнулся.
— Ясное дело, — ответил он. — До порога, как такси.
— А что насчет пятидесяти штук, которые вы мне должны? — спросил я.
— Я дарю тебе жизнь, — высокомерно бросил полковник. — Так что мы в расчете.
Ветер усиливался. Через плечо полковника я видел, как Ник поднимается на катер. Вивиан обняла меня, поцеловала в щеку, но я не ответил. Я не мог выбросить из памяти улыбку Уильямса, когда босс приказал ему отвезти меня домой.
Я внимательно посмотрел Вивиан в глаза, стараясь понять, знает ли она что-нибудь о моей дальнейшей судьбе, но ничего не увидел. Может, она подозревает о том, что случится, а может, нет. Она вдруг заплакала.
— Нам надо идти, дорогая, — тихо произнес полковник.
Вивиан вытерла глаза тыльной стороной ладони и подошла к отцу. Он обнял ее за плечи, и они направились к пристани. Пройдя несколько шагов, Вивиан вырвалась и подбежала ко мне. Обвив мою шею руками, она крепко поцеловала меня в губы. Уильямс бесстрастно наблюдал.
— Я люблю тебя, — сказала она. — Ты ведь знаешь это, правда?
— Конечно, — ответил я. — Ну давай иди. Позвони, как сможешь. Со мной все будет отлично. Может, мы даже выпьем по паре кружечек пива. Правда, Уильямс?
Вивиан оглянулась на него.
— Обязательно.
На этот раз Уильямс не улыбнулся. Голубые глаза смотрели жестко, как два алмазных сверла.
Вивиан вернулась ко мне. Она дотронулась пальцем до шрама на моей щеке и провела по нему. Знакомый жест. Я вспомнил, как она впервые сделала это — когда я рассказал ей о перестрелке в Нью-Йорке. Этим движением она всегда хотела сказать, что понимает мои угрызения совести и то, почему я не удалил этот шрам и никогда не удалю. Я заявил тогда, что некоторые шрамы стоит сохранять.
