— У, братан, дуплить будут, — проворчал Борик. — Конкретно будут дуплить. — И, понизив голос до шепота, добавил: — Про ствол знать ничего не знаем. Тачка только вчера купленная, хрен поймешь, откуда она, чего в ней могло быть. И требуй адвоката сразу, понял? Как только обвинение…
— Слышь, там, орлы! Хорош базлать, — обернулся один из оперов.
— Начальник, погода сегодня конкретная, — оскалился Борик.
— Я тебе не девка, за погоду тереть, — усмехнулся тот. — Пасть захлопни.
— Уже захлопнул, — улыбался Борик.
Насчет дуплить — ему легко было говорить. Гора мышц, такого иди пробей. Сутки стараться придется. Димке в этом отношении было куда сложнее. Мощным телосложением он не отличался. Пару раз умеючи ударят — и кранты. Но, как гласит народная мудрость: «Сознаешься — мало дадут, не сознаешься — вообще ничего не дадут».
В отделении их обыскали еще раз, теперь уже, правда, ничего не нашли, выдернули из брюк ремни, из туфель — шнурки. С Димы сняли галстук. И заперли обоих в обезьянник.
— Что-то я не понял, — Борик присел на дощатые нары. — Не нравится мне это дело, братан. Очень не нравится.
— Что не нравится? — негромко и спокойно поинтересовался Дима.
— Да все не нравится, братан. Если они нас спецом, под укатайку, зацепили, то почему в одну камеру заперли? Поодиночке грузить проще. Дуплить не дуплят, допрос не чинят. Гнилые дела пошли. Слышь, Дим, а этот твой Северьяныч — мужчина врубной, реально? Дотямкает Наташе позвонить?
— Надеюсь, — Дима остановился у двери, прислушался к тишине в коридоре.
Если бы Северьян Януарьевич догадался позвонить Наташе, все было бы просто. Наташа связалась бы с отцом, тот со своим человеком в ФСБ, и часа через полтора Дима с Бориком уже гуляли бы на воле. Пока же остается только ждать.
* * *
Смольный повесил трубку и улыбнулся. Дело сделано. Крохиного огольца взяли даже без особого шухера. Само собой, Кроха напряжет свои завязки по всем линиям. Его менты, не будь дураки, первым делом метнутся на Петровку, но там никаких данных о задержании нет и не будет, пока он, Смольный, не отдаст соответствующих указаний. Скорее всего, жена Крохиного огольца знает, куда поехал муженек, и сможет дать наколку реально. Крохины люди прокачают отделение, на территории которого расположена киностудия, и снова вытянут пустышку. Им не останется ничего другого, как «пробивать» одно отделение за другим. Однако на это у них уйдет несколько дней. Так что, куда ни кинь, всюду у Крохи выходит полный облом.
Смольный набрал номер. Человек, с которым он собирался говорить, был не в уровень, но Смольному очень хотелось услышать его реакцию.
Вадим взял трубку сразу, после первого же гудка. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять: ребята нервничают.
— Здорово, братан, — с подчеркнутой вежливостью и ледяным спокойствием сказал Смольный.
— Смольный? Здорово. — Вадим насторожился.
И правильно сделал, между прочим. — Какие дела, братан?
— Да дела-то совсем гнилые. Базар по городу катался, мол, Кроха на «стрелку» забить решил. Все ему по уху. Людей реальных не уважает. Звонят даже, что не в Италии он, а ныкается по норам, как лось сохатый. Я попросил своих ребят пробить, кто гнилуху эту на брателу моего катит. Что скажешь, Вадим?
— А что тут сказать, Смольный? Корефаны твои пускай язык подрежут за базары левые тому филину гнойному, что им баланду сливает.
Голос Вадима звучал спокойно и ровно. Даже чуть безразлично. Толковый парень. Такого хорошо при себе иметь. Жаль, не срастется.
— Так говоришь, оголец младший тоже в Италии?
— Одному-то Крохе хрен ли там делать?
— Вадим, керя душевный, — ласково протянул Смольный, — а ты реально за базары свои ответ держать можешь?
— Я, братан, за свое слово всегда отвечу.
Вадим напрягся. Личина сыграла у пацана.
— Ну и ладно, — с деланным облегчением, растяжно заявил Смольный. — Раз оголец реально за бугром кочумает… Тут, понимаешь, запара конкретная вышла. Нарисовался один фраерок на черном «БМВ». Понты грузил, рубился, что Кроха ему за папу родного катит. Мои его зацепили, ты не поверишь, братела, вылитый оголец. Просто как две капли. Но, раз ты говоришь, что малой в Италии, мы этого фраерка, пожалуй, на «перо» поставим. Как смотришь, братела?
— За такие-то базары? Рвать его на куски надо, как суку, реально.
Ох и выдержка была у парня.
— Ну и лады, — засмеялся Смольный, — Так и сделаю. А Крохе скажу, что ты меня поддержал. Спасибо, братела.
— Да не за что, брат, — Вадим помедлил, затем сказал: — Слушай, Смольный, ты, конечно, его завалить хоть сейчас можешь, твое право. Он на твоей территории рисовался. Но все-таки хотелось бы глянуть на этого чучмека перхотного. Интересно, неужели как две капли?
— Так в чем проблема, братан? Захвачу его на «стрелку» сегодня. Кроха приедет, сможет сам его глушануть за левый базар. А нет, так мои ребята работнут. Им не в падло. Забились?
— Забились, брат. Мы там будем.
— Ну и отлично.
Смольный повесил трубку и весело засмеялся. Придет Кроха. Придет. Куда ему деваться?
* * *
С транспортом Степану повезло. Попутку, здоровенную фуру с арбузами, удалось поймать довольно быстро. А через сорок минут он уже стоял на остановке автобуса, идущего к центру города.
Во двор, понятное дело, заходить не стал. И с улицы все было прекрасно видно. У нужного подъезда стоял темно-синий «Форд Краун Виктория» с затемненными стеклами. Сколько человек находилось в салоне, разглядеть издали возможным не представлялось, однако Степан и не думал это уточнять. Он просто принял как факт слова Ирины. Пятеро. Один дежурит в подъезде, значит, в машине должно быть четверо. И все при оружии. Степан прошелся вокруг дома. Пять подъездов, три из них — сквозные. Два — глухих. Включая и тот, в котором снимала квартиру Ирина. Можно было бы, конечно, попробовать пройти через чердак, но что толку? Незаметно выключить того, что несет вахту в подъезде, не удастся. Стрелять тоже нельзя — слишком много шума. Да и неизвестно, хватило ли бы у Степана смелости нажать на курок. Он никогда не стрелял в людей. И не только не стрелял, даже пистолет не наводил. Ну, не считая Светланы, конечно, но там имело место психологическое воздействие. Тут же совсем другое дело. «Дежурный» вполне мог попытаться отнять пистолет, и… что тогда? Хватило бы у него духу выстрелить? Да кто знает. Так разве скажешь?
Степан машинально сунул руку в карман, с недоумением обнаружил, что мобильник исчез, и только через несколько секунд вспомнил, что телефон остался у Челнока. Ну и фиг с ним. Степан огляделся. Телефонная будка красовалась на углу, у магазина. Милиция, как и во всяком мало-мальски уважающем себя городе, бесплатно. Степан набрал номер.
