Пару секунд я потрясенно смотрел на отца, который понемногу начинал хмурить брови и уже открыл рот для гневной отповеди, а потом деловито взглянул на часы:
– Отец, я понимаю и уважаю твои взгляды, но, согласись, нет ничего страшного в том, чтобы один комплект ключей хранился у родного сына. На всякий случай. Полагаю, у тебя есть чем открыть собственный дом? А мне, пардон, уже пора – скоро начнется регистрация на московский рейс.
И, не дожидаясь воплей Жюля Муара, я рванул что есть сил куда глаза глядели: из зала прилета – в зал отлетов, что располагался этажом выше. Возмущенные сирены отца я всегда успею услышать.
Вместо послесловия
Последняя загадка Джокера открылась на следующий день. Я уже был в Москве, в моем милом домике с петушком на флюгере, пил кофе в компании с моим славным садовником Васьком, который к моему приезду испек потрясающе вкусный штрудель. И вот тут для полного счастья раздался звонок моего телефона. Догадайтесь с трех раз, кто звонил? Конечно, гениальный журналист Леха из Брюсселя.
– Добрые вести, мой друг! – начал он свое сообщение. – Нашлась золотая колода – и не без моего благородного участия.
– Что ты говоришь! – охнул я восторженно. – Не сомневаюсь, что без тебя подобное открытие не обошлось. Рассказывай!
И он рассказал буквально в двух словах, присоветовав прочесть полный вариант в газете «Вести Брюсселя».
– Помнится, я приглашал тебя к возлюбленной покойного магистра, но ты скромно отказался. Пришлось мне ехать одному. Признаться, многого от той поездки я не ожидал – ведь я уже докладывал тебе, что все визиты на ферму моих коллег завершились ничем: хозяйки то ли не было дома, то ли она просто не хотела никого принимать. И вот как только я приблизился к ферме, мне навстречу буквально выскочила роскошная фемина в джинсовом комбинезоне и с гривой седых волос. Она цапнула меня за руку и едва ли не силой заволокла в свой дом, усадив в кресло на своей чудесной кухне. Здесь, уточнив, журналист ли я и конкретно в какой газете работаю, она удовлетворенно кивнула. «“Вести Брюсселя” выписываю и читаю все сознательную жизнь, – сказала она и тут же без лишних слов выставила передо мной деревянную, довольно большую шкатулку. – Вот, возьмите и передайте, пожалуйста, куда следует – в полицию или куда там еще?» Ничего не понимая, я открыл шкатулку… И остолбенел: в ней аккуратно были сложены золотые арканы. Не дожидаясь моих вопросов, дама заявила: «Это все игры старого шалуна Себастьяна. Я каждое утро отвожу на рынок в Брюссель молоко, сметану и сыр. Незадолго до смерти Себастьян уговорился со мной: я должна была привозить с собой по одной карте. «Отныне, моя милая Марго, – сказал мне Себастьян, – каждое утро у нас с тобой будет начинаться с чудесного свидания на городском рынке: я буду покупать у тебя молоко и брать одну карту; и так будет на протяжении двадцати двух дней!» Тут Марго вздохнула: «Но у нас с Себастьяном было только одно свидание. На второй день он не явился, и мне пришлось вернуть карту домой, положить к остальным – в сейф. Ну а потом я прочитала в вашей газете об ужасной смерти моего доброго друга. Царствие ему небесное! Мой милый Себастьян…»
Тут эта Марго решительно придвинула ко мне шкатулку, словно в ней была туалетная бумага не слишком хорошего качества. «Забирайте! И прошу вас передать от меня полиции, что если они захотят – как это у них называется? – взять у меня показания и все прочее, то не дождутся! Я на порог их не пущу. Пусть берут это сокровище и делают с ним что хотят. Я свою миссию выполнила. Удачи!» И она едва ли не вытолкала меня вон вместе с коробкой золотых арканов. Сам понимаешь, у меня, конечно, мелькнула мысль: а не забросить ли к едрене-фене работу в газете, налоги-кредиты и не рвануть ли на Мальорку?.. Но я вовремя остановился. Как ты думаешь: правильно, что я все честно передал полиции, комиссару Мюссо?..
Вот, собственно, и вся история. В конце концов, колоду полиция передала музею изящных искусств, так что теперь все желающие могут полюбоваться золотыми арканами и выслушать их волнующую историю.
