Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
Домой она вернулась лишь поздно вечером и сразу почувствовала неладное. Ей немедленно бросилась в глаза излишняя суетливость слуг.
– О, мадам! – всплеснув руками, выбежала ей навстречу горничная Мари-Терез, одна из самых преданных и честных служанок, нанятая когда-то еще виконтом де Гранси. – У нас беда! Принцесса заболела! В доме холера, не иначе!
Девушка была напугана до крайности и готова разрыдаться. В ее глазах, расширенных от ужаса, уже стояли слезы.
– Не может быть! – вздрогнула Елена. – Что за басни?! Возьми себя в руки! Вытри глаза и расскажи все по порядку.
– Днем после обеда мы гуляли с принцессой по бульварам, – волнуясь, заговорила Мари-Терез. – Мадемуазель захотела, и непременно, дойти до Хитрова рынка, все говорила о каких-то странных яблоках, которые можно там купить… Я ничего не поняла! На рыночной площади выступали циркачи: карлик и великан. Принцесса засмотрелась на них и вдруг сказала, что видела их как-то в компании вашего кузена. Мы посмотрели все выступление до самого конца, и Майтрейи заплатила карлику целый рубль!
– Неужели она спросила его о Глебе?
– Спросила, мадам… – потупив взгляд, призналась служанка.
– Боже мой! – покачала головой Елена. «До чего доводит любовь! – с грустной иронией добавила она про себя. – Принцесса обращается за помощью к уличному фигляру, если она влюблена…»
– Карлик ответил, что ваш кузен лечит холерных больных и целыми сутками пропадает в больнице, – сообщила Мари-Терез.
– Этого и следовало ожидать, – со вздохом заключила виконтесса. Мысль о мести князю не оставляла ее ни на минуту. Елена засыпала и просыпалась с намерением рассчитаться с человеком, сделавшим ей так много зла. Известие о том, что кузен, также ненавидевший князя и взявший с нее слово позволить ему самому осуществить мщение, посвятил себя вместо этого лечению холерных больных, угнетало ее. «Прекрасно, наш доктор занимается своим благородным ремеслом и мстить своему папеньке не собирается!» – негодовала Элен.
– Мы пошли по рядам, и принцесса отыскала те самые яблоки, о которых говорила, – продолжала Мари-Терез. – Когда мы вернулись домой, она съела одно яблоко и взялась за чтение, но вскоре утомилась и захотела прилечь. Она отправилась в спальню. А час назад я заглянула к ней… У принцессы сильный жар и рвота…
– Это еще ничего не значит! – виконтесса не хотела верить в самое страшное. – Идем к ней!
Проходя в сопровождении горничной через столовую, она увидела блюдо с яблоками. Это были те самые «звонки» ее детства, плоские яблоки, в которых косточки «звенели», как в погремушке, если плод потрясти возле уха. Елена рассказывала о них Майтрейи, когда та была еще совсем маленькой. Ни в Лондоне, ни в Париже они не могли отыскать этих яблок старинного московского сорта, казавшихся принцессе сказочными, мифическими, вроде молодильных яблок из русской сказки или того яблока, которое Парис присудил Прекрасной Елене. Да и сама виконтесса уже не верила в их существование, ведь огромное количество московских садов погибло в пожаре двенадцатого года и возродилось уже с новыми сортами деревьев. Но оказалось, на Хитровом рынке в тысяча восемьсот тридцатом году еще можно было купить этот исчезающий сорт.
– Никогда не слышала, чтобы кто-то заразился и умер оттого, что съел яблоко, – сказала она служанке, остановившись у стола и взяв один румяный «звонок». Виконтесса не удержалась от искушения послушать, как гремят в нем косточки, но вместо умиления этот звук вызвал в ней глухую тревогу. «Холера? Быть того не может! Просто Майтрейи узнала, что Глеб лечит холерных больных, а при ее впечатлительности недолго и вообразить себя больной… Еще бы, от милого все мило, даже «холера»! До чего она мнительна и нервна… Я не была такой в ее годы!»
Комната Майтрейи была, пожалуй, самой мрачной в этом доме на Маросейке и сильно напоминала склеп. Девушка, повинуясь странному капризу, какие у нее случались, сама выбрала для себя это помещение, хотя Елена предлагала принцессе занять более светлую и просторную комнату. Каждый раз, заглядывая сюда, виконтесса думала, что не иначе как в этой самой комнате бывший хозяин дома убил жену и дочь, и намеревалась позвать священника, чтобы тот освятил дом. Сейчас ее мучила мысль, что она не успела это сделать.
Увидев Елену, Майтрейи приподнялась на локте. Змейка Лучинка, свернувшись клубком, грелась у нее на груди и никуда не думала уползать.
– Наконец-то ты вернулась! – радостно произнесла девушка, одарив Елену слабым подобием прежней сияющей улыбки. Взгляд у нее был отсутствующий, как у человека, поглощенного одной навязчивой мыслью, смуглое лицо страшно побледнело. – Мне ведь еще в Петербурге приснился сон о том, как я умираю от холеры, помнишь, я говорила… И вот сон сбывается…
– Не болтай чепухи! – прервала ее виконтесса. – Кто тебе сказал, что это холера? Какие глупые выдумки!
Она села рядом на кровать и положила холодную ладонь на лоб принцессе. Девушка горела в лихорадке.
– По-твоему, я здорова? – прошептала Майтрейи.
Ее лоб пылал огнем, и теперь Елена понимала, что ни о какой нервной симуляции речи быть не могло.
– Я думаю, ты больна другой болезнью, – мягко заметила виконтесса, желая поднять дух своей воспитанницы и отвлечь ее от мыслей о холере. – Ну-ка, я попробую поставить диагноз… Так-так-так… Мне кажется, ты страдаешь от любви к моему кузену Глебу!
– Не все ли равно, от чего умереть: от холеры или от любви? – Глаза Майтрейи, с трудом произносившей эти слова, помутились. – Сегодня ночью или завтра утром я непременно умру. И ты ничем не сможешь мне помочь, дорогая моя Элен.
– Не говори о смерти! Зачем об этом думать, если ты молода и любишь… Ведь ты его любишь? – шепотом спросила виконтесса де Гранси, приблизив губы к уху принцессы. Она не хотела, чтобы Мари-Терез, вносившая в это время тазик с водой, уксус и полотенце, чтобы делать больной компрессы, слышала ответ принцессы. Но Майтрейи нечего было скрывать.
– Да, люблю, – чуть шевельнув пересохшими губами, призналась она. – И никого, никогда в жизни так не полюблю!
– А если он в скором времени окажется здесь, рядом с тобой, тебе станет лучше? – Елена говорила вкрадчиво, как с капризным маленьким ребенком. – Ты тогда бросишь свои фантазии и передумаешь умирать?
– Не знаю, Элен, – Майтрейи смотрела куда-то вдаль, ни на чем не фиксируя взгляда. – Мне кажется, если я его увижу, то сразу умру…
– Ну, я за тебя спокойна, милая моя! Это любовная горячка, – поставила окончательный диагноз виконтесса, переглянувшись со служанкой. Мари-Терез, лукаво сощурившись, кивнула в ответ и с важным видом водрузила на пылающий лоб принцессы первый компресс.
* * *
Всю ночь виконтесса провела в спальне больной. Под утро Майтрейи начала бредить. Ей, по-видимому, представлялось, что она маленькая девочка и живет в Лондоне, в доме виконта де Гранси. Она то и дело обращалась к старому виконту и просила, чтобы он рассказал, как погибли ее родители в Бенгале, а когда открывала глаза и видела перед собой виконтессу, умоляла ее не ездить больше в Гайд-парк: Флоренс утверждает, что по ночам там бродят привидения. Елена вспомнила, что в Лондоне у них действительно служила старая бонна Флоренс, которой доставляло удовольствие пугать маленькую принцессу духами и привидениями, так что виконт, в конце концов, вынужден был рассчитать вздорную старуху.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
