Книга Череп со стрелой - Дмитрий Емец

Самые большие потери друзей происходят при недоразумениях. Когда кто-то думает, что ты что-то сказал или сделал, а ты злишься, что он может думать о тебе плохо, и действительно становишься плохим, и трещина – изначально несуществующая – становится все глубже. А мы никому не приносим столько зла, как человеку, которого однажды обидели, потом попытались простить, но что-то пошло не так и мы на него озлобились.

Из дневника невернувшегося шныра

Кирюша бегал по комнате, заламывал руки и восклицал:

– Меня презирали – я презирал! Меня отталкивали – я научился мстить! Меня оскорбляли – я таил обиду! В меня вонзали штопор ненависти – я отвечал…

Остальные обитатели комнаты мирно лежали на кроватях и слушали.

– Чего он завелся? – шепотом спросил Даня.

– У него носки шерстяные кто-то спер, – так же шепотом ответил Сашка и зачем-то посмотрел на Макара.

Даня понимающе кивнул. Он никак не мог дозвониться бабушке и поздравить ее с днем рождения.

– Моя бабушка – технически одаренная! Она научилась ставить телефон на виброзвонок. Но при этом никогда его не отключает и потом плачется, что ей никто не звонит.

– Заткнись свой рот! Утихни свое молчи! Я страдаю, а ты лезешь со своей бабкой! – завизжал Кирюша.

В недовольном состоянии он легко позволял себе истерики. Кирюша даже и девушкам хамил, причем как-то на равных, без ощущения своего пола. И девушки озадаченно замолкали, потому что девушка всегда умеет отличить, когда ей хамит парень, а когда – вторая такая же замаскированная тетенька.

Не встретив понимания, Кирюша ушел искать сочувствия у Лены, а Сашка, повернув голову, долго и задумчиво смотрел на Даню. У него были на него кое-какие планы.

Слух о том, что Сашка нашел алую закладку, быстро распространился по школе. Старшие шныры при встрече одобрительно похлопывали его по плечу, а средние смотрели с завистью и как бы вскользь узнавали, где именно он шастал. Якутский пег Сахар шел теперь нарасхват. Меркурий даже вынужден был предупредить кое-кого, что выматывать пега ежедневными нырками нельзя.

Сашка часто вспоминал о закладках, оставшихся под камнем на двушке. Хорошо бы нырнуть и вытащить их – но с кем? Он помнил, что в последний раз выбрался из лаза чудом, и теперь не решался лезть туда без страховки. Кого-то нужно с собой взять, причем не девушку, потому что у девушки может не хватить сил его вытащить. Но кого тогда? Кирилла? Разболтает. Макара? От него никогда не знаешь, чего ожидать. Может совершить подвиг, а через пять минут подложить свинью.

Лучше всех подходил Даня, начавший нырять на двушку не так давно, но, что удивительно, нырявший пока вполне благополучно. Болото Даня проходил гладко. Эльбы не знали, какой ключик к нему подобрать. То ли философский трактат подложить, то ли пригласить Даню в лекторий, чтобы он объяснил, что такое hyppopotomonstrosesquippedaliop-рhobia[1].

В ШНыре не поощряют парных нырков. Исключение составляет только вариант «инструктор + новичок». Обычные же нырки вдвоем чреваты многими опасностями. Двух шныров проще заметить и перехватить. Конкурирующие пеги могут повредить друг другу крылья, некстати начав выяснять отношения, или, того хуже, летящий первым пег застрянет в тоннеле и тогда в него обязательно врежется другой. Да и эльбы не упустят шанс вызвать у шныров взаимную ненависть. Есть и другие варианты, родственные лишь своей неутешительностью.

Сашка дождался дня, когда у них с Даней наложилось расписание нырков, и отправился в пегасню. Снег уже начинал таять, и весь парк представлял собой поле с синими провалами следов, в которых, как в колодцах, стояла вода. Прыгая по кирпичам и доскам, Сашка благополучно добрался до развилки, где одна дорожка вела к воротам, а другая сворачивала к пегасне.

На развилке стоял Горшеня и смотрел на Сашку. Бараний тулуп был распахнут. Поблескивало громадное медное брюхо-котел. Глаза-пуговицы таращились на Сашку очень торжественно. Казалось, Горшеня – часовой под невидимым знаменем, которое трепещет на ветру у него над головой. Видя, что дорогу ему уступать не собираются, Сашка остановился и стал прикидывать, не безопаснее ли обойти Горшеню по глубокому снегу. А то еще сожрет, а искать начнут не раньше вечера. Сейчас весна, в брюхе сидеть холодно, а на улице народу мало: ори не ори – никто не услышит.

Сашка шагнул в снег и стал пробираться к пегасне. Метров через двадцать он обернулся. Горшеня, не покидая развилки, смотрел на него все с той же торжественностью. Убедившись, что его не преследуют, Сашка сделал еще несколько шагов и… провалился по пояс.