— Он и так умрет, — сказал Бозел.
Его слова были недалеки от истины. Когда Джек поднялся в четвертый раз, он был смертельно бледен и его сильно шатало.
— Я — Карл Маузер, — произнес бесстрастный голос с той стороны тропы.
Стрелок выстрелил, не дожидаясь окончания ритуала и не особенно заботясь о прицеливании, с бедра. Пуля попала Маузеру в лоб, и его фигура растворилась раньше, чем коснулась тропы.
Стрелок покачнулся и упал. Подоспевший Гарри протянул ему фляжку с водой, стрелок сделал пару глотков, и его руки бессильно упали на землю.
— Если вы зададите мне хоть один вопрос, — прошипел Джек Смит, — я вас убью. Клянусь Святым Роландом.
Гарри не знал, говорит ли стрелок эти слова всерьез, но испытывать судьбу не стал и вопросов, вертевшихся на языке, так и не задал. С одной стороны, не хотел, чтобы стрелок и в самом деле стал клятвопреступником, с другой… Клятвы, данные стрелками, славились своей крепостью. Вдруг на самом деле возьмет и пристрелит?
Продолжить путь они смогли только через два с лишним часа, после того как стрелок отлежался, немного поел, выпил воды и выкурил сигарету. Несмотря на вышеописанные процедуры по восстановлению сил, выглядел стрелок все равно нездорово, и темп продвижения стал заметно ниже.
Гарри тщился угадать, какой же персональный сюрприз местные кошмары подготовили для него, и перебирал в голове различные варианты. Что это будет?
Гарри боялся слишком многого. Он боялся ответственности, которую взвалил на его плечи Горлогориус, боялся Темного Властелина Негориуса, который был гораздо более могущественным магом, чем сам Гарри, боялся неведомого метродемона, обитающего под Черными Горами Ужаса, с которым им еще предстоит столкнуться, боялся… В общем, легче было перечислить то, чего он не боялся.
Наверное, дело в возрасте, подумал Гарри. Дракон и стрелок прожили на этом свете достаточно долго и успели определиться, что же страшит их больше всего. Или основательная часть их страхов просто отпала на протяжении длительного жизненного срока.
Ведь в разном возрасте человек боится совершенно разных вещей.
В детстве тебя пугают неведомые чудовища, живущие под кроватью, прячущиеся в темных углах или в шкафу и выходящие наружу, когда родители гасят свет.
В ранней молодости, когда ты ставишь перед собой великие цели и строишь планы по переделке всего мира, тебя больше всего пугает, что эти цели окажутся недостижимыми.
В поздней молодости тебя пугает отсутствие перспектив, неудачи в бизнесе и личной жизни, и тогда же ты впервые отчетливо понимаешь, что смертен, со всеми вытекающими отсюда последствиями, и начинаешь бояться еще и старухи с косой.
Пожилых, умудренных жизненным опытом людей и смерть страшит уже не так сильно или не страшит вовсе. Что же именно их страшит, Гарри не знал. У него было мало знакомых стариков, и по душам они не разговаривали.
Горлогориус, похоже, вообще ничего не боялся, но он маг, который собирается жить если не вечно, то невообразимо долго, с него и взятки гладки. Магам его уровня вообще несвойственно испытывать страх. Они плевать хотели на сильных мира сего, они столь могущественны, что могут не бояться насильственной смерти, они достигли положения в обществе, богатства, уважения коллег. Какие у них могут быть кошмары, подумал Гарри. Разве что дышащие в затылок ученики.
Материализовавшийся ужас Бозела был примитивен, это был страх физической смерти.
Со стрелком дело обстояло куда сложнее: страх смерти присутствовал, но не был доминирующим. Похоже, более всего стрелка пугала потеря чести, потеря уважения других стрелков, но ко всему еще примешивался детский страх перед сильным и строгим учителем. Гарри почему-то не сомневался, что именно Карл Маузер сделал стрелка таким, каким он был сейчас.
Огромный рогатый демон, состоявший из плоти и огня, смешанных примерно в равных пропорциях, и вооруженный длинным огненным бичом, набросился на них с диким ревом, и Гарри с удивлением обнаружил, что местные кошмары промахнулись. Ему совершенно не было страшно.
— Вы облажались, — почти весело сообщил кошмарам стрелок. — Среди нас нет Гэндальфа.
— Извините, — проревел Балрог. — Давайте уточним кое-какие подробности. У вас героический поход?
— Типа того, — подтвердил Гарри.
— И среди вас нет Гэндальфа?
— Именно.
— Странно, — проревел Балрог. — Традиции меняются, да? Ладно, еще раз извините. До скорой встречи.
Демон растаял в воздухе, и бригада продолжила путь.
А вот такой подляны Гарри не ожидал даже от Леса Кошмаров.
На тропинке стояла… предположим, девушка. В черных чулках, черном бюстгальтере и туфлях на высоком каблуке. Она обворожительно улыбнулась Гарри и поманила его пальчиком.
У Гарри чуть не остановилось сердце.
Стрелок сдержанно ухмылялся, тактично пытаясь прикрыть рукой нижнюю половину лица.
Зато Бозел заржал во весь голос, словно на самом деле был не драконом, а жеребцом.
— Иди ко мне, дорогой, — проворковала девушка самым сексуальным голосом, который Гарри только доводилось слышать. Не то чтобы он их так много слышал в своей жизни,[37]но все же…
— Ой… — сказал Гарри. — Что делать-то?
— Ну, я думаю, что пытаться ее убить бессмысленно, — заметил Бозел. Гомерический хохот дракона перетек в менее активную фазу и превратился в хихиканье. — Полагаю, тебе надо сделать с ней то, ради чего Творец вообще создал самок.
— Ты рассуждаешь, как грязная мужская шовинистическая свинья, — сказал Гарри. — Ты никогда не слышал о женском равноправии?
— Странные слова из уст самца, — сказал Бозел. — Хотя и вполне понятные, если ты все время изучал теорию, но никогда не занимался практикой.
Справедливости ради следует заметить, что грязный шовинистический взгляд Бозела разделяло большинство старших волшебников.
Эти мужчины достигли такого уровня, что практически не нуждались в женщинах, и дело вовсе не в предельно ясных биологических причинах. На волшебников никогда не давил быт. Им не приходилось задумываться над вопросами стирки, глажки, уборки и приготовления пищи. Для духовного общения им хватало коллег, а если уж волшебнику хотелось секса,[38]он был в состоянии призвать парочку изощренных в сексе и на все согласных суккубов, в количестве, соразмерном его возрасту и здоровью.
