Это — новая тема, и раньше такой союз лидерами нашей страны не упоминался. Это — идея Назарбаева и наша, Евразийского движения. Евразийский союз — это уже политический проект интеграции, и ему вообще никогда не уделялось никакого места, он просто не упоминался в официальных речах. Теперь это происходит. Эта тема отвергалась окружением Путина на предыдущих этапах, которое не давало ему даже об этом упоминать. Это вычеркивалось из любых документов, этому придавался идиотский характер, это осмеивалось и так далее. Дело в том, что только один человек в администрации президента правит идеологией в стране, начиная с ельцинского периода, а не формальные президент и премьер-министр. Вот тот тандем, который надо обсуждать. Путин и человек, который руководит в стране внутренней политикой и идеологией. И от того, как Путин решит этот тандем, зависит многое. Но то, что Путин упомянул Евразийский союз, говорит об очень многом.
Безусловно, упоминания мало для реализации политического проекта. Озвученная концепция автоматически не даст решения всех проблем, это лишь стратегия и ориентир, поэтому многое будет зависеть от того, как она будет расписана и продумана на теоретическом уровне, и от того, как она будет воплощаться в жизнь на уровне практическом, потому что любое прекрасное начинание легко погубить негодными кадровыми ходами, чиновниками и болтунами. Для этого нужны компетентные люди, определенная решимость, в том числе, политическая воля, а с этим есть проблемы. Путина могут разубедить, и это может остаться пустым заявлением… Та команда, которая ответственна за идеологические, политические вопросы в окружении Путина, имеет очень большой опыт по сведению к нулю или симуляции любых идеологических начинаний — из идеи устроят хэппенинг, пиар, и потом прикасаться к ней будет противно, мы знаем, кто этим занимается, насколько эффективно он способен превращать в балаган различные идеи.
Даже если допустить, что Путин всерьез считает так, как пишет, и стратегия будет должным образом оформлена, начнутся изменения курса, это не гарантирует, что все пойдет гладко. Противодействие евразийской интеграции будет оказываться колоссальное. Страны Запада будут максимально этому препятствовать, ведь это альтернативный проект мироустройства. Не исключено, что Путина заставят отказаться от этого силовым образом — слишком многое поставлено на карту. За проект придется биться. По моему мнению, заявить такие вещи можно было еще в 2001 году, но можно считать, что у него были связаны руки.
Если Владимир Владимирович будет продолжать ту политику, которую вел накануне 2008 года, то я думаю, это долго не продлится. Этот курс хорош на предыдущем этапе, но он сейчас нереалистичен. Путин, действующий по инерционному сценарию с опорой на полутоталитарных-полупостмодернистских технологов, никому не будет нужен. Он будет объявлен врагом Запада, и одновременно, с таким сопровождением, он стремительно будет утрачивать доверие патриотических кругов. Путина точно снесет с двух сторон — по нему будут бить либералы и его не будут поддерживать патриоты. У него есть один-единственный шанс — евразийство. Я считаю, что, если Путин на следующем этапе не будет евразийцем, то его вообще не будет. Он правильно говорит, что Россия либо будет великой, либо никакой не будет. Так же можно сказать о евразийстве Путина.
Развязались ли у него руки сейчас, сбросил ли он какие-то обязательства, сказать пока на самом деле сложно. Хочется верить, что это настоящее возрождение России, но за 15 лет накопился очень большой скепсис. Оформить все это в стратегию, мировоззрение — очень трудно, и, боюсь, на этом пути нас ждут огромные разочарования. Ничего из сказанного в программе «Россия, вперед!» не было за четыре года реализовано и больше не будет. Это была идея, которая осталась на бумаге, именно потому, что плохо была отстроена идеология — создавать демократию и проводить модернизацию одновременно в России невозможно. Связав одно и другое, власти обрекли себя на то, что ни одного пункта не будет реализовано.
Сегодня тоже можно сказать — либо управление внутренней политики, либо евразийство. Если управление внутренней политики, то Путин ни одного шага не сделает в том направлении, которое заявляет, потому что будет полная блокада. Если евразийство — то должны быть очень серьезные изменения. Если будет попытка и оставить управление внутренней политики неприкосновенным, и развивать евразийство, то из этого ничего не получится. При этом евразийство, конечно, не обеспечит легкую жизнь. Легкую жизнь уже ничто не обеспечит после 2012 года. Большой радости его возвращение ни у кого не вызывает — ни у Запада, ни здесь. Ни у либералов, ни у патриотов… Но, если Путин хочет стать легитимным, ему придется опереться на евразийство.
Интеграция
ЕврАзЭС и Таможенный союз можно рассматривать как экономическую основу Евразийского союза. Состав стран, входящих в эти интеграционные структуры, и является ядром Евразийского союза. Но сам проект Евразийского союза есть проект именно политической интеграции. Чем он мог бы стать? Это открытый вопрос. Нурсултан Назарбаев предлагает повторить модель Европейского союза, он даже написал Конституцию Евразийского союза, полностью копирующую европейскую. Поэтому ваш вопрос ставит другой вопрос: чем является Евросоюз, берущийся за основу, — конфедерацией, национальным государством или какой-то новой формой организации политического пространства — например, «государством постмодерна», как предложил Роберт Купер.
Я полагаю, что для Евразийского союза нужна особая политическая теория — Теория Многополярного Мира. В ней субъектами, акторами должны выступать не традиционные государства модерна (в духе Вестфальской системы), но цивилизации. Цивилизация как союз. Для этого необходимо пересмотреть всю существующую международную систему. То есть Евразийский союз должен стать новым политическим типом, имеющим определенные черты конфедеративного государства, основанного на субсидиарности и широкой автономии регионов, но вместе с тем и определенные черты стратегического централизма, свойственного империям классического толка.
Идея Евразийского союза есть идея альтернативного постмодерна, отличного и от государствоцентричного модерна, и от премодернистских империй. Главное отличие от премодернистских империй состоит в том, что принцип политической организации международной системы по цивилизационному признаку становится рациональным конструктом, рефлектируется и описывается в технических терминах. Есть цивилизация как инерция, а есть как проект. Евразийство предлагает именно проект. То есть это волевая сконструированная цель.
Сейчас Путин говорит о Евразийском союзе как о посредническом проекте — между Европой и странами АТР. Посреднический элемент — это правильно, потому что с чего-то надо начинать. Европа тоже не сразу строилась, и то, что она упустила политический момент в своей интеграции, сегодня дает свои результаты. На одной экономике ничего надежного не построишь. Экономика — вещь очень ненадежная и принципиально не определяющая для истории ничего. Строить надо на основании проекта, идеи, общности исторической судьбы, на основании общей цивилизации и системы ценностей. Это серьезно, и дальше это способно выдержать любые испытания, в том числе экономическими кризисами. Можно предполагать, что на этом могла бы сформироваться специфическая идентичность самой России.
