– П. Т. украл семейный бизнес?
Эту информацию Синтия могла бы использовать против него в суде.
– Нет, он получил его легально, но, во-первых, он изменил название компании. Он поменял ассортимент. Он создал эту дурацкую шумиху вокруг своего королевского статуса. При этом он ни разу не посоветовался ни со мной, ни с Рут. Он…
Наоми вдруг осознала, что в гневе выболтала Синтии важные секреты. Бросив на нее быстрый взгляд, она выпрямилась, и на ее лице появилось отчужденное выражение.
– Подожди, Наоми. Я правильно поняла? Твой отец оставил семейное дело своему пасынку, вычеркнув из завещания двух родных дочерей?
– Конечно, нет. Отец оставил нам дом и деньги. Нам принадлежит по двадцать процентов акций. Шестьдесят процентов отошли П. Т. Десять процентов он потом разделил между Энрике и Джейком.
– И все только из-за того, что ваш отец считал мужчину более подходящим на роль лидера, – закончила она вместо Наоми.
– Именно так.
– Но все же какое отношение имеют эти проблема к реставрации замка?
– Когда П. Т. купил этот замок пять лет назад…
– О, это означает, что он довольно серьезно относится к своему королевскому статусу, – с энтузиазмом отозвалась Синтия. – Твой брат сказал, что его дядя стал королем, но, наверное, ему очень хотелось иметь собственный дворец, чтобы ощущать себя достойным короны, когда наступит его черед.
Наоми слушала ее, открыв рот.
– Наверное, его мать была очень довольна. И эти банановые деревья… Теперь я понимаю. Он добавил их для того, чтобы они напоминали ему и матери об их родном острове.
Наоми захлопнула рот.
– Мать П. Т. умерла, когда ему было пятнадцать. Она умерла от рака.
– О, как жаль! – с искренним сочувствием отозвалась Синтия, представляя себе П. Т. одного в чужой стране. – Тем более понятно, почему он так хотел иметь собственный дворец. Он сказал, что на острове нет замка, но я сразу поняла, что он чего-то недоговаривает.
– Да, временами он очень скрытный, – подтвердила Наоми.
– Итак, твой брат купил замок и принялся его переделывать. Но что заставило его бросить работу?
Наоми пожала плечами.
– Слишком дорого. У него в городе пентхауз. Он любил изображать из себя плейбоя. Его манила индустрия моды, которую он хотел покорить любой ценой. Он даже не представлял себе, каким должен быть этот замок.
– В отличие от тебя.
– В отличие от меня, – согласилась Наоми. – Как только я увидела его, то поняла, что это дом моей мечты. Синтия, разве ты не мечтала, когда была маленькой, о замке и прекрасном принце? Разве не хотела, чтобы твоя жизнь была наполнена любовью и волшебством?
– Нет, – солгала Синтия.
«Как странно слушать этого Терминатора, озвучивающего мои мечты».
– Я предпочитаю жизнь в высотном доме со всеми удобствами и видом на большой город.
– Ты живешь на Манхэттене?
– Угу. На верхней Вест-Сайд. Я купила квартиру в Дакоте.
– Дакоте? – засмеялась Наоми. – Но это настоящий дворец. О, да ты такая же мечтательница, как и я. Просто ты умеешь это скрывать, притворяясь акулой.
– Такая же, как ты? – вздернула бровь Синтия. Про себя она думала:
«Нет, нет, нет! Не может быть. Я не мечтательница. Я купила эту квартиру, потому что это было выгодным вложением денег. При чем здесь внешний вид этого здания? О, боже мой! Неужели я купила эту квартиру только потому, что хотела исполнить свои детские мечты? Не может быть. Я оставила глупые фантазии в прошлом».
Наоми улыбалась, как Чеширский Кот.
«Время менять тему и поговорить с Наоми о ней самой и ее дурацких планах. А не о моих глупых мечтах. Конечно, у меня тоже есть мечты. О, как я запуталась!»
– Забудь обо мне. В твоей сказке не хватает одной детали. Этот замок останется обыкновенным домом лишь до тех пор, пока в нем не появится прекрасный принц.
– Да кому он нужен? Я разочарована. Как можешь ты со своей светлой головой не видеть того, какие возможности открываются перед свободной женщиной с деньгами и замком?
– Возможности? – не понимая, повторила Синтия.
– Я хочу открыть самый большой и самый шикарный пансион. Назову его «Замок».
– Пансион? Во дворце? – засмеялась Синтия. – А ты знаешь, это идея. Заоблачные цены. Изысканная клиентура.
– Ты меня правильно поняла! – тепло улыбнулась Наоми. Вернее, просто улыбнулась, потому что не очень умела демонстрировать свои чувства.
– Единственное, чего тебе не хватает, это финансового обеспечения. Извини меня, Наоми, но миллиона, который ты рассчитываешь получить после выхода на фондовый рынок, едва ли будет достаточно. И даже если я пощажу тебя в суде, то оставшейся после всех издержек суммы не хватит на то, чтобы осуществить твой план. И я очень сомневаюсь, что тебе разрешат воспользоваться трастовыми деньгами, если тебе срочно понадобятся наличные.
– Я не полная дура, знаешь ли. У меня есть кое-какие идеи. – На лице Наоми появилось хитрое выражение. – Ты имеешь представление о стоимости этой мебели?
«Стоимости этой старой рухляди?»
– Миллионы!
– Наоми, но она же в ужасном состоянии.
Наоми яростно закрутила головой.
– Хотя она и не в идеальном состоянии, но представляет собой антикварную ценность. Стулья королевы Анны, которые стоят в столовой, потянут на сотни тысяч долларов, если мы решим выставить их на аукционе «Кристи».
Синтия выпрямилась, и на ее лице отразилось искреннее любопытство.
– Некоторые картины написаны художниками с мировым именем. В бильярдной висит пейзаж Винслоу Гомера! – с гордостью сообщила Наоми.
Синтия не понимала, почему Наоми открывает эти секреты, зная, что ей предстоит ответить за все совершенное в суде. «Потому что она не верит, что это произойдет. Она думает, что я выйду замуж за ее сводного брата и откажусь от своих претензий. Железная логика». В ближайшую тысячу лет она не собирается замуж за Феррама, даже если это сулит ей исполнение всех ее детских желаний. Но она не собиралась сообщать об этом Наоми.
– Ты уже вызывала экспертов-оценщиков? – спросила Синтия.
Наоми кивнула.
– Но я показала им лишь несколько образцов. Я ни за что не пойду на то, чтобы продавать мебель. Это разрушит исторический колорит замка. Но на небольшие жертвы я согласна.
– Это те мужчины, которые были вчера? Оценщики? Ты сказала, что это бизнесмены, сбившиеся с пути, но я готова поспорить, что ты просто не захотела открыть ему правду. Молодец!
