Рикка медленно выдохнула, лишь теперь поняв, что она, похоже, забыла о необходимости дышать, слушая рассказ о женщине, в которой столько ненависти и злобы.
— Представляю, как тяжело это было для всех вас и леди Кристы! Выйти замуж при таких обстоятельствах… пережить подобную опасность… Мне должно быть стыдно за то, что я причинила столько неприятностей!
— Неприятностей? Впервые слышу об этом.
Рикка оглянулась на женщин, которые еще находились в кухне, занимаясь своими делами. Понизив голос, она сказала:
— Может, лорд Дракон не хочет, чтобы об этом стало известно.
— Тогда не нужно. — И таким же приглушенным голосом добавила: — Но если у тебя появится потребность что-то сказать, можешь быть уверена, что я сохраню тайну.
Едва Рикка это осознала, выражение лица Кимбры внезапно изменилось. Лицо ее стало несколько озадаченным, и она сказала как бы про себя: — Что это было?
— Что именно? — спросила Рикка.
Кимбра тихонько откинулась на спинку стула. Она еще плотнее прижала к себе спящего сына, не спуская при этом взгляда с Рикки.
— Сейчас, когда я говорила, я что-то почувствовала. Это исходило, как мне показалось, от тебя.
Да нет, она не могла. Это просто невозможно. И, тем не менее… правда. Леди Кимбра сказала о том, что было на самом деле.
— Вот опять, — сказала Кимбра и на сей раз посмотрела в глаза Рикке. — Это ты.
— Нет. — Поспешив встать на ноги, Рикка едва не опрокинула стул. — Извини меня, пожалуйста. Мне нужно зайти к себе.
И она буквально выскочила из кухни, не зная, куда бежать, чтобы спрятаться от самой себя.
Рикка не могла прятаться все время, да и вообще это было глупостью. В конце концов, она взяла себя в руки и определила, что ей нужно делать дальше. Прежде всего, она извинится перед леди Кимброй, объяснит ей, что ее бегство — это нечто нервное и обычно она не ведет себя столь глупо. Затем она постарается, во что бы то ни, стало быть, подальше от своей новой родственницы в течение всего ее пребывания в Лансенде. Дружба, которая, похоже, между ними наклевывалась, умрет в зародыше.
План выглядел вполне приемлемым. Сосредоточившись на нем, Рикка лишь вскользь подумала об удивительной способности, которой, похоже, обладала Кимбра, — угадывать, что чувствуют другие. Может быть, это приходит к тем, кто обладает неземной красотой, чрезвычайной храбростью и идеален во всех отношениях?
Вулф, Дракон и все их воины находились еще на тренировочном поле, где в центре внимания был учебный бой с использованием маврских мечей. Рикка издала вздох облегчения. Магда и другие женщины заняты подготовкой к пиру в честь лорда Вулфа и его жены. Помочь в этом она ничем не может. Лучше уединиться в каком-нибудь тихом месте.
Рикка для этой цели избрала озеро, где они недавно резвились с Драконом. Почему-то ей показалось, что это было очень давно. Здесь было тихо, и, кроме морских птиц, никто не нарушал покой. Однако длилось это недолго. Неожиданно из-за холма появилась Кимбра с сыном на руках и направилась прямо к Рикке. Она села рядом на сырую землю, не беспокоясь о своем роскошном платье, и поудобнее уложила ребенка.
— Я знаю, что ты хочешь сейчас побыть одна, и приношу извинения, что не посчиталась с твоим желанием. Но мне думается, что я должна кое-что рассказать тебе.
Не зная, как поступить, Рикка обняла руками колени и уставилась на воду.
— Откуда ты узнала, что я здесь?
— Это наше с Вулфом любимое место. И я подумала, что вам с Драконом оно тоже можете понравиться.
— Он учил меня здесь плавать, это было вчера, — задумчиво проговорила Рикка.
— Он это знает?
— Что именно?
— Что ты можешь чувствовать, лжет человек или говорит правду?
Рикка повернула голову и в упор посмотрела на Кимбру.
— Каким образом ты узнала об этом?
— Ты сама подумай. Как я могу это узнать?
— Ты должна… чувствовать то, что чувствуют другие.
Кимбра мягко улыбнулась:
— Может ли быть более необходимый дар для целителя.
— Ты хочешь сказать, что…
— Что с детских лет я была способна чувствовать то, что чувствуют другие. Это было одновременно и благо, и проклятие. Поначалу я не могла это контролировать. Это и является настоящей причиной того, почему Хоук сделал меня затворницей в моей собственной усадьбе. Но до тех пор, пока я не научилась воздвигать стену, чтобы не слышать чувств других, я была беспомощна. Впоследствии я этому научилась, но заплатила очень высокую цену. Я жила за этой стеной слишком долго. Только после того; как Вулф увез меня, я поняла, что мне не требуется стена, что я могу жить в обычном мире и оставаться собой без ущерба для себя. Рикка медленно кивнула. Леди Кимбра имела репутацию целительницы, и, следовательно, у нее должен быть особый дар. Но как это тяжело — чувствовать себя привязанным к любому и каждому, постоянно чувствовать то, что чувствуют другие, — их эмоции, страхи, боль и все прочее.
— Это не столь ужасно, — сказала Кимбра. — Я знаю, как от этого отстраниться, не окружая себя плотным кольцом защиты. Ты можешь это делать?
— Нет, — тихо призналась Рикка.
Похоже, теперь не было никакого смысла в том, чтобы что-то скрывать, и появилось искушение снять с себя этот груз. Правда есть правда, ничто ее не остановит. Как ничто не помешает почувствовать ложь, какой бы она ни была.
— Я чувствую это так, словно какое-то сияние, какой-то свет движется во мне. У тебя тоже так происходит?
Рикка кивнула.
— По контрасту ложь походила на черное удушающее облако. У меня никогда не возникает вопроса, что есть что.
— Никто не знает о твоей способности?
— Я держала это в тайне, но думаю, что мой брат Терлоу что-то заподозрил. Если бы другие мои братья или отец догадались об этом, они без колебаний убили бы меня как ведьму.
Кимбра протянула руку, положила ее поверх руки Рикки и тихо сказала:
— Мне очень жаль. Но ты теперь освободилась от них. Как думаешь, ты могла бы открыть это Дракону?
— Дракон, который противился этому браку, вдруг узнает. что он живет с женой, от которой ничего нельзя скрыть. С женой, которая всегда знает, говорит ли он правду или лжет. Ты думаешь, он будет счастлив, иметь такую жену?
Кимбра на некоторое время задумалась. — Н-ну… н-не знаю… Может, если бы ты мыла ему ноги?
Рикка изумленно уставилась на подругу, увидела озорные искорки в ее глазах и засмеялась. Впрочем, они засмеялись, можно сказать, одновременно. Женщины хохотали до тех пор, пока не зашевелился Лайон. Мальчик с упреком посмотрел на них и разразился таким ревом, который далеко разнесся над озером и холмами и перепугал морских птиц.
