День продолжался. Как ни приятно было потрепаться с друзьями да родней, а пора было приниматься за дело. В моем конкретном случае – привести в порядок одежду. Ведь, что ни говори, а я вернулся домой с чемоданом, битком заполненным грязными бриджами, шортами, майками, футболками, не считая носков и исподнего.
Повторюсь: у Пенки я так и не решился организовать для себя ни банный, ни постирочный день, потому как вода в солнечной Болгарии – достаточно дорогое удовольствие, по крайней мере, для Пенки с ее скромными доходами.
Итак, покончив с кофе, я первым делом приволок на кухню чемодан и принялся извлекать из него вещи, откладывая налево – светлые шорты и майки, направо – темные, на всякий пожарный проверяя карманы и вытрясая из них смятые бумажные салфетки и носовые платки.
Разумеется, это мирное занятие настроило меня на сладкие воспоминания.
Боже мой, казалось, еще вчера я мчался в полицейском автомобиле к домику Пенки и на пороге домика неожиданно наткнулся на любовь всей моей жизни…
…Она стояла, скрестив на груди руки – сама мрачность, – хмуро глядя на меня чуть прищуренными синими глазами.
– А мы уж тут вас заждались…
Что ни говори, а для меня то был шок – правда, с хорошим душком.
– …Я лечу отдохнуть в Болгарию к старой подруге и первым делом натыкаюсь здесь на тебя – официальную невесту великого Миши. Что случилось – разругались, разлетелись? Как говорится, любовь накрылась медным тазом?
– Успокойся. Уж кто-кто, а ты-то должен знать, что я вряд ли когда-нибудь выйду замуж. Я – по натуре классическая одиночка, не могу вытерпеть рядом с собой никого больше двух суток.
– Положим, я в курсе. А как к этому отнесется твой Миша?
– Не твое дело…
Странно – тогда я то злился, то мучился ревностью, а теперь вспоминал все это с улыбкой, как нечто славное и милое.
Порозовевшее от эмоций лицо Сони, ее дивно сверкающие глаза. Как поется в песне: «Ах, какая женщина! Мне б такую…»
Я усмехнулся и проверил очередные бриджи, что дало повод продолжить ностальгические воспоминания: в заднем кармане оказалось алое плюшевое сердечко. Да, с ним был связан особенно эффектный эпизод!
…– Давай наедайся от души! А потом соберись в дорогу как положено: не забудь упаковать чемодан Мишиных подарков – все точно по списку!
– На твоем месте я бы лучше помолчала: уж твои-то подарки легко перечислить по пальцам, причем – на одной руке.
– Ну, конечно, я ведь не имею папу в Арабских Эмиратах!
– Ты имеешь наглость постоянно тыкать мне своими претензиями и ехидно все комментировать. И при том ты якобы страдаешь от любви. Господи, какая любовь?! Ты и понятия не имеешь о любви!
– Конечно, куда мне до любвеобильного Миши!
– Оставь его в покое!
– Да он мне сто лет не нужен! И, поверь мне на слово, спустя энное количество лет и ты ему не будешь нужна, даже с солидной доплатой!
Соня издала некий звук, похожий на рычание и, поискав взглядом, чем бы запулить в меня, цапнула первое подвернувшееся – плюшевого мишку с полки, что есть сил швырнув его мне в лицо:
– Заткнись ты, ради бога!
Разумеется, этот мягкий снаряд не нанес моей физии серьезного вреда, но я, получив запал, оторвал у мишки бархатное сердечко и потряс им:
– Сердце – мое, а бессердечного Мишу я возвращаю тебе. Получите!
И мишка полетел в Соню, малость сбив ей прическу.
– Придурок!
Мишка вновь полетел в меня.
– Сама дура безмозглая!
Несколько секунд я молча сидел, ностальгически разглядывал мягкое сердечко, а в моей голове все повторялись рефреном простые слова: «Бессердечный Миша… Бессердечный Миша…»
Почти тут же откуда-то из закоулков памяти вдруг всплыл другой эпизод: Миша с прижатыми к груди руками, с отчаянным взглядом, в роскошном «Феррари» перед домом Пенки…
– …Соня, прошу: дай Мыша любовь, только любовь! – он едва не плакал. – Есть Мыша, нет любовь!
«Мыша – любовь… Мыша – любовь…» – я несколько раз повторил два этих самых обыкновенных слова, прежде чем их подлинный смысл в одно мгновение стал мне ясен и понятен.
«Мыша» – это вовсе не сам Миша Альмасли, а тот самый плюшевый мишка, что летал между мной и Соней, как футбольный мяч, тот самый, что Соня, судя по всему, и не считала подарком всерьез!
«Любовь» – это вовсе не чувство, которого Миша домогался от Сони, а вот это самое сердечко, что я оторвал при нашей баталии!
«Есть Мыша, нет любовь» – эта фраза вовсе не являлась плачем влюбленного, но всего лишь констатацией факта: у плюшевого мишки, что так и сидел на полке в кухне Пенки, было оторвано сердце!
Итак, все просто – Миша вовсе не умолял Соню о любви, он всего лишь со своим оригинальным акцентом просил вернуть сердечко плюшевого мишки, которого он настойчиво причислял к своим подаркам, ведь именно с него и начинался список: «Мыша – Любовь!» А я, наивный чукотский юноша, полагал, что Альмасли ставит свое имя как дарителя во главе списка!
Я разжал ладонь, разглядывая плюшевое сердечко. Нарочито неторопливо достал из стола ножницы и аккуратно разрезал по шву…
Две минуты – и я набирал тот самый номер, что дал мне сто лет назад, после ограбления века в «Садах», майор Петр Иванович Лучников.
– Добрый день, Петр Иванович. Это Ален Муар-Петрухин по делу о пропавшем бриллианте «Слеза небес»… Думаю, вы ничего не обнаружили ни в шкатулке, ни в жилетке, ни в жакете, и даже клатч оказался пустым… В самом деле, я в том уверен на все сто, готов поспорить на что угодно… Отказываетесь спорить? Неудивительно. А что Миша – так и молчит? Словно замок на рот повесил? – я усмехнулся. – И бог с ним, пусть молчит. Потому как, если отрапортовать в двух словах, то я довожу до вашего сведения: я хотел бы, чтобы вы ко мне подъехали прямо сейчас, немедленно. Я нашел бриллиант… Разумеется, я не шучу – «Слеза небес» в настоящий момент лежит у меня на ладони. Знаете, а в этом камушке действительно есть нечто потрясающее, но, учитывая его долгую кровавую историю и два последних трупа, я бы не рискнул держать это сокровище в своем доме. Так что приезжайте и заберите его поскорее…
Поверьте, я нисколько не преувеличил для красного словца, он реально был прекрасен и одновременно ужасен – сверкающий всеми своими гранями знаменитый бриллиант, вобравший в себя множество историй великих и совершенно безвестных людей, их слезы и смерть.
Я аккуратно спрятал камешек назад в плюшевое сердечко и в ожидании прибытия полиции заварил себе еще одну порцию кофе.
Глава 35
Третий «заяц»
Знаменитый бриллиант «Слеза небес», который, как выяснилось, все это время отдыхал в заднем кармане моих джинсовых шорт, торжественно вернули его владельцу Славе Ершову, который не поспешил раскошелиться перед сотрудниками полиции, ограничившись простым и сердечным «спасибо».
