Брэндон просыпался медленно, словно выплывал из глубокого омута. Он вновь ощущал прикосновение нежного и теплого тела Хэзер. Казалось, ее грудь обжигает его. Ее бедра были прижаты к его ягодицам, стройные шелковистые ноги переплетены с его ногами. Мгновенно придя в возбуждение, он уже подумывал о том, как бы овладеть ею, но не силой, а лаской. Перед глазами Брэндона всплыло ее лицо, розовый язычок облизнул губы. В полусне ему казалось, что Хэзер ласкает и манит его. Она раскрыла объятия, ощущая прикосновение его рук к груди, к напрягшимся от возбуждения розовым соскам. Он прижался к ней сильнее, и Хэзер выгнула спину ему навстречу.
Мужское естество и мозг предавали его. Честь, гордость, месть — все эти понятия превращались в ничто в вихре его страсти. Брэндон начал поворачиваться, твердо решив удовлетворить свои желания. Он прижался к ее округлившемуся животу и почувствовал легкое движение в нем. Брэндон положил руку на этот округлый холмик, и движение усилилось. Ребенок бил ножкой, словно возражая своему отцу, Брэндон больше не мог держать себя в руках.
Он встал, стараясь не потревожить Хэзер, и надел халат. Луна ярко светила в окно каюты, и ему не понадобилось зажигать свечу. Брэндон наполнил стакан и начал вышагивать по каюте, уже совершенно проснувшись. Тело отказывалось подчиняться приказаниям его рассудка, сладостные мечты все больше и больше овладевали всем его существом. Если не избавиться от них вовремя, когда-нибудь он не успеет проснуться.
Присев на край кровати, он взглянул на невинное и нежное лицо Хэзер, умиротворенное в глубоком сне. Он думал о жестокости и насилии, которые породили эту нежность, подобно железу, которое огонь превращает в крепкую, закаленную сталь. Хэзер выстояла перед его гневом, выдержала невыносимую жизнь у тетки Фанни и при всем том не утратила своей наивности и чистоты.
Брэндон вспомнил о Луизе — пышной, цветущей женщине, которая сейчас ждала его возвращения. Луиза отличалась от женщины, спящей сейчас в его постели, как небо от земли, и не только внешне. Луиза выросла с заботливыми родителями, ни в чем не знала отказа, никогда не сталкивалась ни с насилием, ни с жестокостью. Она вела себя с непоколебимой уверенностью, ее почти невозможно было оскорбить. В общении с мужчинами она иногда доходила до дерзости, искренне радуясь интимным наслаждениям, в то время как Хэзер, по-видимому, была совершенно удовлетворена свободой от супружеского долга. Внезапно Брэндону показалось странным, что после всех лет связи с Луизой она так и не забеременела. С Хэзер все было совсем иначе: во время первой же их близости его семя упало в плодородную почву.
Вот чего он добился. Чего стоили весь его опыт и уверенность, если он попался в ловушку непорочной девственницы, как деревенский мальчишка, у которого на губах еще не обсохло молоко? С каждым днем, проведенным рядом с Хэзер, его желание близости с ней усиливалось, и ему приходилось все крепче держать себя в руках.
Хэзер пошевелилась и задрожала, не почувствовав рядом с собой его теплое тело. Она обхватила себя руками и зарылась поглубже под одеяло.
Брэндон криво усмехнулся и сбросил халат. Стараясь не разбудить жену, он вновь скользнул под одеяло и обнял ее, стараясь согреть. На краткий миг он забыл о своей страсти и желании отомстить, и теперь Хэзер казалась ему девочкой, нуждающейся в заботе и утешении.
На следующее утро, когда Хэзер проснулась, Брэндона в каюте уже не было. Перед уходом он накрыл ее еще одним одеялом, и, заметив это, Хэзер слегка улыбнулась, думая о том, каким добрым может быть иногда Брэндон. За завтраком он едва перемолвился с Хэзер несколькими словами. Его лицо покраснело от холодного ветра, он облачился в мешковатый матросский свитер с закатанным воротом, темные бриджи и высокие сапоги. Разглядывая мужа в таком виде, Хэзер внезапно поняла, что его привлекательность не связана с щегольскими нарядами. Он оставался красивым в любой одежде — роскошной или грубой, ибо она только подчеркивала его мужественность.
Позднее днем Хэзер, завернувшись в тяжелый плащ, покинула каюту и вышла на палубу. Брэндона нигде не было видно. Хэзер прошла мимо рулевого, коренастого парня с пробивающимся на лице юношеским пушком. Парень смутился под взглядом Хэзер и уставился на компас, делая вид, что не замечает ее. Хэзер пришлось почти кричать, чтобы он услышал:
— Я думала, капитан рядом с вами.
Рулевой поднял руку и показал вверх. Проследив в том направлении, Хэзер увидела, что Брэндон взбирается по веревочной лестнице, очевидно, проверяя такелаж. Увидев мужа на такой головокружительной высоте, Хэзер пошатнулась. Ей казалось, что мачты слишком тонкие, непрочные и не способны выдержать даже ее вес. Сдерживая дрожь, она застыла на месте и смотрела на Брэндона, не в силах отвести взгляд. Налетел ветер, и паруса гулко захлопали. Корабль слегка качнулся. Брэндон крепко вцепился в ступеньку. Хэзер прижала руку к губам, чтобы не закричать.
Брэндон взглянул вниз, заметил Хэзер и немедленно бросил работу. Он переместился к салингу, схватился за канат, обхватил его ногами и, скользнув вниз, легко спрыгнул на палубу. Шагая по шканцам, он мрачно усмехнулся рулевому.
— Держи по ветру, парень. Скоро нам предстоит испытание, так что пока не перегружай корабль.
— Слушаюсь, сэр, — кивнул матрос, опустив голову. Брэндон взял с перил куртку и надел ее, давая Хэзер время прийти в себя.
— О, Брэндон, что вы делали там, наверху? — почти сердито спросила она. От испуга она была готова расплакаться в любой момент.
Удивленный ее тоном, Брэндон поднял голову и заметил страх в глазах Хэзер. Он всмотрелся, словно проверяя ее чувства, и усмехнулся.
— Успокойтесь, мадам, мне не грозила опасность. Я просто проверял такелаж.
Хэзер нахмурилась.
— Проверяли такелаж?
— Вот именно, мадам, — подтвердил Брэндон. Он вскинул голову и прищурился, глядя в сторону горизонта. — Дня через три мы попадем в шторм. Не удивлюсь, если у нас оборвется половина оснастки.
— Но разве никто не мог заменить вас? — тревожно спросила Хэзер.
Скользнув по ней взглядом, Брэндон усмехнулся и протянул руки, запахивая ворот плаща Хэзер.
— Следить за состоянием корабля — дело капитана, дорогая.
Этот ответ не удовлетворил Хэзер, но больше ей было нечего сказать. — Будьте осторожнее, Брэндон, ладно?
У него блеснули глаза.
— Разумеется, мадам. Вы слишком прелестны, чтобы остаться вдовой.
На следующий день небо на закате было багровым — явный признак надвигающегося шторма. Задул резкий, но переменчивый ветер, и матросам пришлось постоянно следить за парусами, убирая и спуская их. Море разбушевалось, качая из стороны в сторону тяжело груженный корабль. Тучи сгустились. Время от времени в их прорехи светило солнце, и тогда серые воды казались тускло-зелеными. Ночь была непроглядной, и только свет фонаря на мостике разрывал ее.
Хэзер выбралась на палубу. Здесь было темно, как в преисподней; протянув руку, Хэзер едва могла разглядеть ее. Осторожно пройдя по скользкой палубе, она схватилась за основание мачты и с беспокойством взглянула в сторону мостика. Помощник капитана и рулевой стояли, озаренные слабым светом фонаря, и казалось, что они парят в темноте над палубой «Флитвуда». Хэзер невольно вздрогнула и поспешила в каюту, решив не выходить из нее, пока не кончится шторм.
