– Ваша светлость, мне нужна ваша помощь. Я не знаю, что делать. У меня голова идет крутом. Она сказала, что уезжает добровольно. Но я слишком хорошо знаю Арчера. Он что-то сделал, чтобы вынудить ее, он ей чем-то пригрозил. Я чувствую это!
Фейн молча слушал поток слов, давая виконтессе выговориться и пытаясь разобраться в происходящем. Он понял одно: Килби уехала.
– Где она?
Его вопрос только ухудшил ситуацию. Виконтесса приложила платок к глазам и зарыдала.
– Я же говорю вам: ее увез Арчер.
Фейн едва не сошел с ума при мысли о том, что Килби могла убежать с другим джентльменом. Фейн тут же одернул себя: Килби была не из тех, кто играет в игры.
Он попытался взять себя в руки.
– Кто такой Арчер? – чувствуя, как в нем нарастает ярость, спросил он.
– Ее брат, лорд Ниппинг, – объяснила леди Квеннел. Фейн вздохнул. Он забыл, что этого негодяя зовут Арчер. Виконтесса пересказала ему события, происшедшие накануне, вплоть до того момента, когда маркиз увел Килби к экипажу.
– Я не знала, что делать. Я не имела никакого права вмешиваться. Он ее опекун, но я не могу представить, на что он способен.
Фейн освободил руки из сжимавших их ладоней виконтессы.
– Сколько времени прошло с того момента, как они уехали?
– Несколько минут, – сказала она, нахмурившись и припоминая. – Пять или десять, наверное. – Она проследовала за ним до дверей. – Что вы намерены делать?
– Я надеюсь найти, их экипаж.
Если Килби думала, что сможет оставить его, даже не попрощавшись, она плохо его знала.
Леди Квеннел схватилась за дверцу экипажа, пока Фейн натягивал поводья. Один из швейцаров помогал ему с лошадьми.
– Арчер не позволил ей даже собрать вещи. Я думаю, что они отправились прямиком в Элкин, – сказала она, в лице виконтессы прояснилось, когда в ее душе забрезжил луч надежды. – Вы вернете Килби в мой дом?
Фейн покачал головой. Если братец проявлял такую жестокость, то оставлять Килби в доме виконтессы, которая не могла противостоять ему, было бы неразумно.
– Думаю, что Килби будет в большей безопасности в обществе своего мужа, как вы считаете?
Леди Квеннел слабо улыбнулась.
– Итак, я не ошиблась на ваш счет. Хорошо. Килби согласна?
– О да, – солгал он, видя, что дама нуждается в твердых заверениях.
Фейн ни на секунду не сомневался в том, что женится на Килби. Он готов был дать ей немного времени, но поспешность ее брата решила исход этого дела.
Хотя Килби еще не исполнился двадцать один год, Фейн мог аннулировать права Арчера на опекунство. Но для этого герцогу потребовалось бы много времени, которого у него не было. У него оставался только один выход: он заберет ее с собой в Гретна-Грин.
– Я сообщу вам, когда Килби будет в безопасности. Удовлетворенная, виконтесса отступила от экипажа.
– Прекрасно. С того момента как здесь появился Арчер, я впервые свободно вздохнула. Передайте Килби, что я люблю ее.
– О да, – рассеянно ответил Фейн, мысленно представляя улицы, по которым Килби и Ниппинг могли отправиться в путь.
Леди Квеннел попрощалась с ним.
– Удачи, ваша светлость. Я буду молиться о том, чтобы вы разыскали Килби как можно скорее. В том, как Арчер ведет себя с сестрой, есть что-то пугающее. Я боюсь за нее.
Они ехали, храня молчание.
Килби отстранилась в самый дальний угол кареты, пытаясь сохранить как можно большее расстояние между собой и Арчером, пока карета набирала ход, следуя по улицам Лондона, Килби ожидала, что он набросится на нее за то, что она оказала ему яростное сопротивление в доме Придди. Однако Арчер был странно молчалив. Подперев рукой подбородок, он загадочно смотрел в окно.
Это было невыносимо! Не в силах больше выдержать ни минуты тишины, Килби произнесла:
– Мы едем в Элкин?
Арчер заморгал. Он, кажется, даже вздрогнул, услышав вопрос сестры.
– Нет, я слишком утомлен дорогой. Мы проведем ночь в городском доме, а завтра утром отправимся в поместье.
Ее сковал страх. Мысль о том, что ей предстоит провести ночь наедине с братом, приводила Килби в ужас.
– Дом был закрыт больше года, Арчер. Подумай о том, как там грязно. Там нет слуг. Если тебе непременно хочется отдохнуть, давай остановимся в гостинице по дороге в Элкин.
Ее опасения были очевидны. Брат криво усмехнулся.
– Боишься остаться со мной наедине?
«Да!» – хотела она выкрикнуть ему в лицо, но вместо этого с покойно взглянула на него и сказала:
– Нет, я лишь надеялась как можно скорее вернуться в Элкин, к Джипси.
– Ты обманщица, Килби, – презрительно заметил он, оглядывая ее с ног до головы. – Ты и виконтесса придумали чудесный план освобождения, но ему не суждено было осуществиться, потому что письма, которые я получил, открыли мне глаза на ваш обман.
Она прижала руки ко лбу и призвала себя к терпению.
– Арчер, никто не устраивал против тебя заговора. Придди открыто заявила, что хотела бы выдать меня замуж в Лондоне, так как она стремилась исполнить волю матушки. Когда Придди представила меня в свете, я познакомилась с сотней людей. Неужели то, что я произвела хорошее впечатление, плохо? В этом есть моя вина? Я думала, что ты хочешь выдать меня замуж.
– Из писем, которые я получил, следует, что ты не просто произвела хорошее впечатление на некоторых господ, – ответил он. – И что там произошло с герцогом Солити?
Килби резко выдохнула. Она не сразу поняла, о котором из них говорит ее брат. Ей надо было вести себя осторожно, потому что она не знала, что ему сообщили.
– Все это преувеличения и слухи. Я видела герцога несколько раз, и он говорил мне комплименты. Арчер, то, что ты веришь сплетням, так на тебя не похоже.
Арчер вдруг кивнул. Казалось, он удовлетворился ответом. Он наклонился и положил руку ей на колено. Грубое выражение сменилось вожделением, от которого его светло-голубые глаза вспыхнули зловещим светом.
– Никто не стал бы винить Солити за то, что он был очарован тобой. Ты превратилась в настоящую красавицу. Разве кто-нибудь в силах противиться красоте этих доверчивых фиалковых глаз? Они будят в мужчине голод. А эти черные шелковистые волосы, эти прекрасные ножки, о чем еще может мечтать мужчина, как не о том, что они будут обвивать его бедра, когда он прольет в тебя свое семя.
Килби ощутила, как ее сердце начинает учащенно биться. Она мягко отстранила колено от его руки.
– Это неприлично, дорогой брат.
