И только тогда он снова повернулся к ней. Он смотрел на ее фигурку с явным восторгом и удовлетворением.
– Так-то будет лучше!
– Лучше? – задохнулась от возмущения Анна. Теперь она была одета в муслиновую сорочку. Ее руки были совершенно обнажены, а грудь торчала самым нескромным образом. В одной нижней юбке, подвязках, чулках и башмаках, с которых к тому же стекала вода, она выглядела явно непристойно. Не могла же она в таком виде вернуться домой!
– Лучше? – взвизгнула она. – Как вы смеете творить такое? Что мне теперь делать?
Довольный, он подошел к ней, сверкнув черно-синими глазами. Анна даже отступила на несколько шагов назад.
– Займитесь со мной любовью, – нагло сказал он и потянулся к ней.
– Что? Нет! – вскрикнула Анна. – Пустите меня, вы...
– Вы же понимаете, что и вам хочется того же, что и мне. Я хочу любить вас. И вы не сможете думать ни о чем другом и ни о ком другом.
Он притянул ее к себе и поцеловал в губы, несмотря на ее яростное сопротивление. И Анна сдалась. Разумом она понимала, что следует остерегаться его, но тело ее не слушалось. Оно сладко томилось, ломая на своем пути все препятствия. Она оказалась беспомощной перед этой жаждой, жаждой его близости. Она обвила руками его шею, запутавшись в густых прядях волос, и прильнула к нему.
Джулиан сжал ее грудь рукой, а потом проскользнул языком в рот, и Анна, уносимая вихрем желания, сразу же почувствовала, как разбухает ее грудь под его жаркими прикосновениями. Отвердевший сосок приподнялся, моля его о новых ласках, а Джулиан все водил и водил большим пальцем по этому болезненно чувствительному соску, одновременно другой рукой пытаясь уложить ее на землю.
И Анна затрепетала. Она почти теряла сознание, но пылко отвечала на его ласки и даже проникла своим языком в жаркую пещеру его рта. Так же, как и он, она принялась исследовать его губы. Анна была так увлечена этой игрой, что не чувствовала ни прохлады лиан под своей спиной, ни жесткости земли под ними, не слышала ни рева водопада, ни пения птиц, ни шуршания мелких зверьков в подлеске.
В эту сладостную минуту счастья она стала глухой, немой и слепой ко всему, кроме Джулиана.
Дрожащими руками он спустил бретельки с ее сорочки, всего на мгновение оторвавшись от нее, любуясь ее обнаженными прелестями. Огонь, сверкающий в его глазах, пожирал ее грудь и вызвал у Анны стон нетерпения. Инстинктивно она выгнула спину, будто предлагала ему себя. И тотчас же вскрикнула, когда он забрал в рот ее возбужденный и почти болезненный сосок.
В то время как Джулиан посасывал ее соски, Анна судорожно пыталась освободиться от своего белья.
Это с трудом удавалось, потому что она, придавленная его телом, извивалась и стонала, а он ласкал и дразнил ее грудь зубами, губами и языком, воспламеняя все ее ненасытное тело.
Джулиан не выдержал и принялся сам развязывать тесемки ее нижней юбки непослушными дрожащими пальцами. Когда ему наконец это удалось, он отбросил в сторону ее белье и встал перед ней на коленях, глядя на нее сверху вниз. Джулиан любовался затуманенными страстью глазами, ее приоткрытыми губами, вспухшими от его поцелуев:
Поглаживая ее стройные ноги, Джулиан понял, что они плотно сжаты. От его ласк у Анны перехватило дыхание. Ее глаза, полные томления, полуприкрытые тяжелыми веками, следили за его смуглой рукой, одновременно нежной и властной. Когда же он достиг своей цели, веки ее затрепетали, а глаза закрылись. Анна содрогнулась.
– Позволь мне войти, – прошептал он, пытаясь рукой раздвинуть ее бедра.
Он видел, что Анна была беспомощна против его ласк.
– Раздвинь для меня ноги, Анна.
Она неуверенно вздохнула, с силой втянула воздух, задержала его в легких, медленно и стыдливо раздвинула ноги.
Пытаясь успокоить, Джулиан нежно погладил чувствительную внутреннюю поверхность ее бедер.
Анна застонала.
И Джулиану показалось, что, возможно, очень даже возможно, он заставит ее полюбить себя.
Он вырвет у нее эту любовь умением обращаться с ее телом. Он будет снова и снова укладывать ее в постель, пока Анна не перестанет думать ни о ком, кроме него.
Она лежала обнаженная и распростертая перед ним, доступная сейчас для него в любом уголке тела. Ее полураскрытые губы явно жаждали поцелуев. Прогнув спину, она будто нарочно предлагала ему свою разбухшую грудь, и ноги ее были бесстыдно раздвинуты, как бы приглашая его к себе. Она желала его. Именно его, и никого другого, и это ее желание опьяняло и окрыляло его.
Он осторожно скользнул в нее... некоторое время не двигался, чего-то ждал. А она извивалась, будто не могла больше выносить этой сладостной пытки. Джулиан выждал, сколько смог, пока капли испарины не выступили на его верхней губе, а руки не начали дрожать. Потом он принялся яростно двигаться в ее теле. Раз, другой и третий... под аккомпанемент ее лихорадочных криков... и тело его отозвалось на них отчаянным взрывом, оставив его совершенно ослабевшим, дрожащим, обессиленным...
Долго он продолжал лежать так, баюкал ее в своих объятиях. Джулиан пока не осмеливался взглянуть ей в лицо. Да, он разгневался на нее, потому что увидел рядом с Дамесни, да, повел себя гадко! Но сейчас он надеялся, что наконец-то умиротворил ее. И все же он чего-то бояЛся. Боялся, что опьянение их любовными объятиями пройдет и она снова разгневается на него.
А он так отчаянно жаждал увидеть в ее глазах любовь!
Но вот она открыла глаза и улыбнулась ему дремотной улыбкой. Джулиан уже было облегченно вздохнул, но в этот момент выражение ее лица изменилось. Анна хмуро взглянула на него и вскочила на ноги.
– О нет! Ты не сделаешь этого во второй раз, бессовестная свинья! Как ты посмел заниматься со мной любовью, а потом без единого слова исчезнуть на целую неделю? А теперь вернулся, да еще с претензиями, да еще снова, как раньше, хочешь заниматься со мной любовью? Я не вынесу этого!
– И где же я был? Как ты думаешь? – со вздохом спросил Джулиан и поднялся на ноги.
– Ничего! – Разъяренная Анна нашла свою нижнюю юбку, натянула ее, потом схватила чулки и башмаки. – Посмотри, что ты натворил!
Она потрясла у него перед глазами своей истерзанной, разорванной, испорченной одеждой.
– Я все тебе возмещу, – пообещал он.
– Я не хочу, чтобы ты мне возмещал это! Я не хочу, чтобы ты приближался ко мне снова. Никогда!
Схватив то, что осталось от одежды, Анна побежала по тропинке.
А Джулиан остался на месте, задумчиво глядя ей вслед.
«Пожалуй, лучше оставить ее на несколько дней. Пусть остынет, прежде чем я всерьез приступлю к кампании по завоеванию ее сердца».
34
Спустя пять дней Анна сидела в дамском седле, пристроенном на боку Баликлавы. Это был захудалый ослик со шкурой, будто побитой молью. Но это было единственное животное в конюшне, пригодное для верховой езды.
