— Когда я услышала этот выстрел, — сказала Дафна, и голос ее задрожал, — когда увидела тебя раненным… О Господи! — Она ткнулась Пирсу в грудь, не в силах сдержаться, и заплакала.
Пирс прижимал ее к груди здоровой рукой.
— Конечно, я не вправе тебе указывать, и ты можешь поступать как тебе вздумается, но при одной мысли о том, что ты можешь снова решиться на такое… — Она снова заплакала.
Пирс, не отвечая, гладил ее по волосам.
— Но я люблю тебя, Пирс, люблю больше всего на свете, и поэтому… — Она разжала ладонь, на которой красовался огромный голубой сапфир.
Пирс с недоумением посмотрел на Дафну. Она поспешила пояснить:
— Ты не указал мне, какой именно камень ты хочешь оставить, поэтому я сама выбрала этот.
Теплая волна захлестнула сердце Пирса, Он не переставал удивляться самоотверженности жены. Взяв сапфир, он внимательно осмотрел его на свету и сказал:
— Мы приколем его к моему галстуку. Пусть он останется там как напоминание о нашем подвиге. — Он усмехнулся. — Отныне разбойник Тин Кэп будет совершать только вторую часть своего ритуала. Раз в месяц я буду оставлять оловянную чашу с деньгами а работном доме, который мы выберем вместе. И если вдруг что-нибудь случится, то я всегда могу сказать, что начитался статей о знаменитом разбойнике и решил пожертвовать свои деньги в работный дом столь странным манером. Что можно сделать с человеком, который решился вдруг пожертвовать свои деньги? Ну как, Дафна, ты одобряешь мой план?
— Вот видишь, отныне нам двоим ничего не грозит. Дафна покачала головой;
— Не двоим, Пирс, — троим.
Глава 20
— Ну, Ларсон, удалось узнать что-нибудь новое? — Облокотившись на стол, Трэгмор внимательно рассматривал сыщика.
— Очень немного, сэр. Маркиза основную часть времени проводит в одиночестве. Прошу простить меня, сэр, но мне не удалось обнаружить какие-либо доказательства ее недостойного поведения и никаких указаний на то, что она вам неверна.
— Означает ли это, что никто больше не посещал Рутленд?
— Никто, кроме приходского священника.
— Чамберс? — Трэгмор насторожился. — Он снова был у Элизабет? Один?
— Да, сэр. — Ларсои посмотрел в бумажку. — Он прибыл около четырех вечера. Вероятно, на чашку чая. Дворецкий проводил его в гостиную, служанка поставила цветы в вазу и…
— Цветы? — Трэгмор даже подпрыгнул. — Викарий принес цветы?
Ларсон удивился реакции Трэгмора:
— Но это же простая формальность, милорд. Любой приходящий в гости поступает так же.
— Цветы, случайно, были не желтого цвета? Ларсон снова посмотрел в бумажку:
— Да, сэр, совершенно верно. Желтые розы.
— Желтые розы, — пробормотал Трэгмор, — как мило
— Но, милорд, если вы полагаете, что между ними происходит что-то недозволительное, то, смею вас уверить.
— Я плачу вам не за ваши уверения, Ларсон. ПОКОПАЙтесь в своей памяти и вспомните, что я плачу вам за информацию.
— Я понял, сэр.
— Итак, розы. Ты видел, как викарий преподнес их маркизе?
— Да. Правда, я прятался в саду и наблюдал за всем через окно в гостиной. Я не осмелился подойти ближе — дом охраняется настоящими головорезами.
Трегмор нетерпеливо прервал его:
— Что случилось после того, как Чамберс преподнес Элизабет цветы?
— Она пригласила его присесть и села сама, потом они выпили по чашке чая, и он отправился назад.
— Он сидел рядом с Элизабет?
— Нет, сэр. Как указано в моем донесении, викарий сидел в кресле, а маркиза на софе. Между ними не было никакого физического контакта, они просто беседовали.
— Ты слышал, о чем они говорили?
— Нет, я находился слишком далеко от окна. Но, судя по жестам, я полагаю, викарий что-то рассказывал леди Трэгмор. Это мнение специалиста, сэр, а не догадки, — добавил Ларсон.
— Кто-нибудь из слуг присутствовал во время беседы? Вспомните хорошенько, Ларсон.
Сыщик обиделся:
— Я профессионал, сэр. Вероятно, поэтому вы наняли меня. Нет нужды напоминать мне о том, что я должен все хорошенько вспомнить. Все мельчайшие подробности изложены в докладе. Что же касается вашего вопроса, то их видели дворецкий, который провел викария в гостиную, и служанка, когда принесла чай.
— Она надолго задержалась в комнате?
— Нет, она только принесла чай и пирожные.
— Стало быть, они были одни. Отлично! — Трэгмор вскочил и начал ходить по комнате, не в силах сдержать возбуждение. — Что и требовалось доказать. — Наконец он спохватился, порылся в ящике бюро и достал несколько банкнот. — Думаю, что на следующей неделе мы достигнем цели.
— Означает ли это, что я должен продолжить наблюдение, сэр?
— Конечно. И в первую очередь наблюдайте за визитами викария, якобы невинными, — добавил он с ухмылкой, протягивая деньги. — Жду вас на следующей неделе в это же время.
— Хорошо, сэр.
Трэгмор едва дождался, пока Ларсон скрылся за дверью. Он подошел к бюро, плеснул себе бренди и, поздравив сам себя, выпил. Все происходило даже быстрее, чем он надеялся.
Вполне возможно, что этот сентиментальный глупец навещает Элизабет только для того, чтобы убедиться, что у нее все нормально. Но цветы! Черт подери! Желтые розы — ни много ни мало, — и это спустя столько лет! Неужели он ничего не забыл? Ну что же, тем лучше! Этот безрассудный священник делает его работу поразительно легкой. Еще неделька, думал он, потягивая бренди, и материал будет готов?
Вот тогда мы посмотрим! Нерешительный стук в дверь прервал его размышления.
— Да?
— Простите, милорд. — Дворецкий осторожно просунул в дверь голову. — Ваш поверенный хочет поговорить с вами. Он извиняется, что не известил вас заранее, но…
— Холлингсби? — Лицо Трэгмора просияло. — Как нельзя более кстати. Зови его.
— Слушаюсь, сэр.
Не успел Холлингсби появиться в дверях, как Трэгмор устремился ему навстречу.
— Холлингсби! Какое счастливое совпадение! Представляете себе, не успел я о вас подумать, как дворецкий доложил о вашем приходе.
Холлингсби весьма сухо кивнул и сказал:
— Прошу извинить меня, что прибыл без предупреждения, но мне необходимо поговорить с вами немедленно.
Холодное приветствие Холлингсби не прошло незамеченным. Трэгмор остановился и с удивлением посмотрел на адвоката.
