Психиатр завел Илью в неустроенный кабинетик с полуразвалившимся столом, двумя стульями и кушеткой, покрытой несвежей простыней. Илья и припомнить не мог, когда в последний раз видел такой непрезентабельный интерьер. Его жизнь проходила в других, гораздо более приличных местах.
Однако психиатр, казалось, не замечал царившей вокруг вопиющей убогости и напустил на себя авторитетный вид, абсолютно не вязавшийся в глазах Ильи с этой страшной комнаткой.
– Она поела? – спросил Илья.
– Нет, добровольно есть она пока отказывается. Ваша жена получила успокоительное и спит. Питание поступает в организм через капельницу. Так что жизни ее ничто не угрожает.
– Каков прогноз? Когда она начнет есть?
– Я бы сказал, что анорексия здесь не главное. Вернее, даже то, что мы видим, возможно, не анорексия как таковая.
– Не анорексия? Тогда что же?
– Скажите, в родне вашей жены были случаи психических заболеваний?
– Насколько мне известно – нет.
– Мне хотелось бы получить точную информацию.
Илья понял, что врач хочет позвонить Наташиной матери. Но это совершенно не входило в его планы. Он рассчитывал отправить тещу с детьми в Англию до того, как они узнают, что Наташа в больнице. А уж в какой именно больнице, им и вовсе знать было не обязательно. Если теща узнает, что случилось, она, естественно, никуда не поедет. Поэтому Илья решил не поддаваться.
– Мать моей жены – здоровая женщина шестидесяти двух лет, бабушка по отцу вполне здорова и жива, ей восемьдесят семь. Отец умер от инфаркта два года назад. Все здоровы в этом плане.
– Видите ли, женщины болеют тем, что мы предполагаем у вашей жены, гораздо реже, чем мужчины. И почти всегда решающее значение имеет генетический фактор, то есть наследственность. Поэтому такое стопроцентное, по вашим словам, психическое здоровье семьи вашей жены либо опровергает мой диагноз, либо указывает на редкий случай. Подумайте еще раз. Если вы не хотите оповещать ее семью о том, где она, такое бывает, можно посетить архив психиатрического диспансера и за некоторую сумму получить необходимые сведения.
– Доктор, а нельзя ли обойтись без этого?
– Боюсь, без этого нельзя. Правильный диагноз – залог успешного лечения. Проверьте мужскую линию – отца и обоих дедов.
– Но что мне искать? Какой диагноз?
– Шубная шизофрения.
– Мама дорогая… – не удержался Илья. – Но откуда, почему, она же просто не ест?
– Видите ли, вашу жену преследуют страхи и навязчивые идеи, свойственные именно этому типу шизофрении.
– Я впервые слышу о ее страхах и навязчивых идеях. Кого или чего она боится?
– Вы до сих пор не догадались? Конечно вас. Вашего гнева, вашего неудовольствия. Я не буду никуда сообщать, но вы должны мне сказать. Вы обращались с ней жестоко?
– Что?
– Били?
– Никогда.
– Поймите, не в моих интересах сажать вас в тюрьму, ведь вы мне платите. Просто признайте этот факт, и мне будет легче понять, в чем корень расстройства, с чего оно началось.
– Мне нечего признавать. Я ни разу в жизни не дотронулся до своей жены. Я имею в виду с целью сделать больно.
– Хорошо. Может, вы угрожали ей разводом, лишением материальных благ?
– Да никогда, и в мыслях не было. Даже если бы дело дошло до развода, я обеспечил бы ее.
– Вы говорили с ней об этом когда-нибудь?
– Нет. Я никогда всерьез не собирался с ней разводиться, о чем же тут было говорить.
– То есть вы не знаете, откуда взялась навязчивая идея о том, что она будет брошенной и бедной?
– Не знаю.
– Что ж, тогда скажите, критиковали ли вы когда-нибудь ее внешность?
– Внешность?
– Ну, говорили ли, что она постарела, стала непривлекательной? Что вам нравятся более молодые женщины?
– Нет, не говорил.
– А как вы считаете, ваша жена хорошо выглядит?
– Конечно хорошо! Она же не вылезает из салонов. Вы не представляете, сколько средств на это уходит.
– А вы когда-нибудь упрекали ее в том, что она тратит слишком много денег на внешность?
– Да, бывало.
– Ага, значит, на пластическую операцию денег ей не дали бы.
– Доктор, вы же сами ее видели. Она замечательно выглядит. Лучше, чем жены всех моих друзей. Вы должны внушить ей, что никакая операция ей не нужна.
– Знаете, нужна или не нужна, по большому счету это не имеет никакого значения.
– Почему?
– Шизофрения абсолютно исключает пластические операции. Любые.
– Так объясните мне толком, чего она боится.
– Я думал, вы уже поняли, – многозначительно сказал доктор, который, как показалось Илье, и сам слегка заговаривался.
– И все же…
– Она боится, что вы предпочтете другую женщину из-за того, что посчитаете, будто она стала старой и некрасивой. Поэтому ее навязчивая идея – сделаться моложе путем пластической операции.
– Но это же чушь.
– Это для вас чушь, а для нее нет.
– А худоба?
– Здесь как-то смутно. Похоже, кто-то другой, не вы, внушил ей, что она слишком толстая. Исходя из тестов, которые мы с ней провели, эта идея связана не с вами, но с кем – разобраться пока не удалось. Это более позднее влияние и более интенсивное. Оно и стало причиной обострения.
– Понятно.
– Хотите взглянуть на нее?
Илья не хотел. Но и показаться сумасшедшему доктору бесчувственным бревном тоже не хотел. Поэтому скрепя сердце согласился.
Наташа лежала бледная, почти синяя на чистых ветхих простынях, одетая в убогую больничную ночнушку, острые ключицы жалобно торчали из выреза. Она походила на бомжиху, которую только что полумертвой привезли со свалки. Илья не мог спокойно смотреть на все это. Уж лучше обшарпанный кабинетик. Он сказал, что насмотрелся, и простился с психиатром до тех пор, когда Наташа готова будет разговаривать.
Илья давно уже не любил Наташу, не чувствовал с ней ни родства, ни близости. Да и любил ли он когда-ни будь конкретно ее? Вряд ли. Это была отраженная любовь к Денису. Илья лет с восьми точно знал, что его влечет только к женщинам. Но чувство обожания, которое он в молодости, да и сейчас еще отчасти испытывал к Денису, было более важным. Оно не затрагивало поверхностную половую сущность Ильи, оно жило глубоко и влияло на многое в его жизни. Влияло до сих пор. Он догадывался, что это именно Денис с какой-то целью внушил Наташе, что она толстая, ибо имел на нее еще большее влияние, чем на него, Илью.
И тут Илья припомнил историю с угоном Наташиной машины, случившуюся несколько недель назад.
