— Врет или сочиняет, не важно. Во всяком случае, он либо слишком глуп, либо слишком смел, чтобы нас бояться, — сказал Ти-Джей, отступая.
— Я понимаю так же, — согласился ТиБо. Они переглянулись и кивнули друг другу.
— Мистер Гриффен, — взял слово ТиБо. — Спасибо, что не пожалели времени, чтобы прояснить обстановку. Теперь позвольте откланяться. Мне есть что обсудить с Ти-Джеем в свете новых данных.
Гриффен, решив, что свободен, почтительно кивнул участникам дуэли и направился к выходу. Как он надеялся, полным достоинства шагом.
Воздух никогда не казался слаще, а цвета — ярче и радостнее. Бальзамом на душу были даже зной и слепящий свет.
ГЛАВА 36
Утро Валери начала с приятного завтрака в кафе «Дю монд». На этот раз она была слишком рассеяна, чтобы оценить по достоинству окрестности, хотя вряд ли какие раздумья могли бы заслонить их полностью.
Некоторые привычные глазу исполнители и художники уже поднадоели. Другие чередовались или появлялись редко. С реки доносились звуки каллиопы, смешиваясь странно, но довольно гармонично, с музыкой волынщика на углу Джексон-сквер. По площади вышагивал жонглер на ходулях, снова и снова — по кругу — ходила женщина с шестью маленькими пуделями. Местная или туристка, Валери не знала, однако трудно было не заметить, как прическа дамы напоминает стрижку ее собачек.
Что отвлекало девушку от трапезы и событий вокруг, так это небольшой блокнот и местная газета, которая бесплатно распространялась в барах да кофейнях и сейчас была сложена до колонки «Работа». Валери решила сама избавить себя от тревог.
Раз Гриффен хочет держать ее в неведении, она найдет, чем занять свое время. Блокнот был исписан рекламными объявлениями «Требуются», которые попадались на глаза по всему Кварталу. Встречались и предложения от местных. Валери размышляла над списком, не решаясь сделать выбор, и допивала чашку горячего шоколада.
Официант только забрал пустую тарелку, как ее взгляд зацепился за новое движение. Рядом с дальним углом площади появился человек. Дело было даже не в нем, хотя шел он так изящно и свободно, что Валери невольно засмотрелась.
Внимание привлекла стайка девчонок, обступивших человека со всех сторон. Море улыбок на детских лицах, темно-синие юбочки и накрахмаленные белые блузки. Самой старшей девочке, наверное, не было и десяти. Они галдели и хихикали. Что-то выпрашивая, тормошили его и дергали за брюки. Которые, по наблюдениям Валери, были отлично сшиты, равно как и темно-красная сорочка с рубиновым отливом.
Позади группы, с почти нескрываемой радостью на лице стояла женщина в одеянии монахини и покачивала головой. Видимо, присматривала за этой стайкой.
Человек повернулся, вскинул руки и, сделав зверское лицо, зарычал. Надо ли говорить, что хохотушки тут же брызнули, кто куда, правда, ничуточки не испугавшись. Одна, похрабрее, снова дернула его за штанину, и Валери даже наклонилась чуть вперед, чтобы лучше видеть. Что он ответит?
Человек запрокинул голову и, наверное, возвел глаза к небу. Затем сделал магический пасс… и вдруг — о чудо! — в одной руке появилась бумажная роза на бамбуковом стебельке, та, что продается в Квартале на каждом углу. Девчушка завизжала, хлопая в ладоши. Он низко поклонился и вручил ей розу, посылая воздушные поцелуи мимо щечек. Сжимая приз, она задала стрекача. Остальные бросились ей вдогонку.
Монахиня, сердито сверкнув глазами и погрозив (конечно, понарошку) пальчиком, удалилась собирать воспитанниц. Валери не сдержалась и гортанно хохотнула.
Спина незнакомца напряглась; он развернулся, ища глазами источник смеха. Скрыться Валери было некуда, но она и не пыталась. Что-то в его походке, манере держаться приковало ее взгляд. Мужчина, который знает, чего хочет. Она заметила крепкие плечи, элегантную линию прически и то, как люди уступают ему дорогу. Он пересек улицу, не замечая машин, и остановился в двух шагах от ограждения кафе.
— Повтори, — тихо сказал он, но в голосе, несмотря на шум и суету раннего утра, слышались повелительные нотки.
— Что именно? — довольно холодно спросила Валери.
— Именно? Да тот самый чудесный сочный смех, который заставляет мир умолкнуть и стоит аплодисментов больших, чем от сотни девчонок.
Чувствуя, как по спине побежали мурашки, Валери умело скрыла волнение.
— Ах это… — равнодушно протянула она. — Показываешь фокусы маленьким девочкам, да?
— Обычно даю им леденцы, но сейчас, по какой-то неведомой причине, фраза «Девочка, хочешь конфетку?» отпугивает буквально всех.
Валери улыбнулась, чем дала повод подхватить ее тон и двигаться дальше.
— Ну, если хочешь услышать мой смех, вряд ли тебе поможет очередная бумажная роза.
— Ах, ну конечно. Для дамы — только живые цветы. В тот же миг он уже держал на ладони красную розу — стебелек обрезан, но лепестки бутона яркие и нежные — и протянул ее, не сводя глаз с Валери.
— Ты что, прежде чем выйти из дома, запихиваешь их в рукава — на случай, когда надо ловко закадрить девчонку?
— Думаю, что в другом рукаве у меня жемчужины, если больше нравится.
И она рассмеялась. Просто не могла удержаться.
— Не прошло и пятнадцати минут знакомства, а ты уже норовишь подарить мне жемчужины? Надо бы выяснить твой послужной список сексуального хищника.
— Так, выходит, знакомство состоялось? Вот и ладушки.
— Не слишком ли торопишься? И потом, «ладушки» малым детям говорят, — осадила его Валери.
— Мне показалось, что радость и веселье могли бы ускорить ход событий, — ответил незнакомец.
К откровенным намекам Валери привыкла и обычно не терялась. Тем не менее ее все больше разбирало любопытство. Почувствовав это, он выпрямился и швырнул розу через плечо.
— Ладно, обойдемся без роз и жемчужин. Может, вместе пообедаем? Назови, где и когда, и я там непременно буду.
— Ты даже не спросил, как меня зовут. Да и сам не представился.
— Какую роль предпочитаешь? Может, Дульцинеи? Или Джульетты? «Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет».[21]Меня же зовут Натаниэль.
— Натаниэль… а дальше?
— О, мама нам не говорила. Чтобы даже не пытались разыскать отца.
— Ха! Так легко тебе не отделаться.
— Согласен. Однако если хочешь узнать больше, придется со мной отобедать, — ухмыльнулся Натаниэль.
Он вытащил из левого кармана визитку и небрежно бросил ее на стол. Ему еще предстояло поставить точку, но вместо этого Натаниэль отвернулся и, не оглядываясь, пошел к площади.
