Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
– Завидует?
– Не думаю. До того она говорила, что два года назад вышла замуж и не представляла, как можно быть такой счастливой… А тут надулась как мышь на крупу.
Когда я училась на журфаке, моя одногруппница, умница и красотка, влюбилась в мужчину, которому было уже под семьдесят. И он был не из тех оммфатальных старцев, вроде покойного Дэвида Кэрродайна, которые, видимо, когда-то имели в любовницах пожирательницу времени богиню Кали, и она наградила их даром необладания возрастом.
Нет-нет, он был старик как старик – морщинистое лицо, шаркающая походка, пигментные пятна на руках, поникшая шея, нафталиновый запах. То ли его личность имела космический масштаб, то ли в его компании она реализовывала какие-то комплексы – я точно не знаю. Но факт, что она была влюблена как кошка, она ревновала его даже к медсестре из районной поликлиники, которая приходила к нему каждую неделю делать какие-то уколы.
В лучах этой страсти старичок приосанился, расцвел и начал вести себя как полнокровный молодой мудак. Трепал ей нервы. Обещал позвонить, а потом на сутки отключал мобильный. Все время вспоминал какую-то похожую на Мирей Матье актрису, с которой у него был роман в конце шестидесятых. А когда моя однокурсница в жалкой попытке ему угодить постриглась под Матье, любовник два дня с ней не разговаривал – оказывается, ему нравилась ее толстая длинная коса.
Мы все с любопытством следили за перипетиями этих странных отношений, но никому, ни одной живой душе, не пришло в голову осудить девушку. Наоборот, всем казалось, что раз она влюблена не в красавчика-спортсмена, значит ее чувство – настоящее и глубокое. Значит, она разглядела что-то в его душе. Как в сказке «Красавица и Чудовище».
Почему вариант «красавица и чудовище» кажется нам чудом и священным союзом, а перемена ролей – «красавец и чудовище» – низводит любовь в фарс? Неужели женщина должна быть молодой и красивой, чтобы общество считало ее достойной любви? А в противном случае в ней будут подозревать интриганку, ведьму и еще черт знает кого? Почему большинство из нас принимают такое положение вещей как должное? Почему нам не унизительно жить в мире, где все прочие качества женщины являются лишь приятным бонусом к ее внешней оболочке?
Когда моя Лу постарела – как по мановению волшебной палочки, мгновенно, моему пониманию открылся еще один аспект московского шовинизма.
Мы готовы прощать странности хорошеньким кокетливым женщинам, но нам отвратительны чудаковатые привычки тех, кто не вписывается в наши эстетические критерии (то есть всех, кто, допустим, старше сорока или весит больше семидесяти килограммов).
Молодая Лу любила ходить по городу босиком. Встречные мужчины оборачивались ей вслед, иногда кричали что-то вроде: «Девушка, а вы не купринская Олеся, случайно?»
Постаревшая Лу не изменила своим привычкам. Потому что они для нее были не эпатажной позой, а действительно тем, что она любила. Ну вот нравилось ощущать ей голыми ступнями шершавый и прохладный московский асфальт. И встречные прохожие по-прежнему оборачивались ей вслед и тоже иногда кричали: «Совсем спятила, старуха, ты так грибок подхватишь или что похуже!»
Молодая Лу носила длинные льняные платья и ленту в волосах. Все говорили – у нее такой стиль, и ей очень идет, пусть это и смотрится немного чудаковато.
Постаревшая Лу тоже носила платья. И нельзя сказать, что они были ей не по возрасту – они не открывали ничего лишнего, не были расшиты вульгарными блестящими бусинами или что-то в этом роде. Простые льняные платья, длинные, она покупала их на вернисаже в Доме художника. И все шипели вслед: вот вырядилась, городская сумасшедшая.
Получается, что право на эпатаж имеет только молодая и привлекательная женщина. Остальные же должны быть «как все», чтобы не навлечь на свою бедную голову гнев общества.
Исключение делается только для звезд мировой величины.
Для Вивьен Вествуд. Или Патрисии Филдс.
И Лу, моя умная, свободная, независимая Лу, поскучнела и сдалась. Всю жизнь ею восхищались, всю жизнь она считала, что обладает львиной силой, и что эта волшебная мощь дается всем, кто посмел на нее посягнуть. Но Москва столкнула ее с печальной реальностью: мощь твоя – в свежести да в эльфийском личике, а все остальные странности тебе простят только до тех пор, пока ты не растеряешь главные артефакты.
На тридцать первой неделе беременности я решила, что пора купить дочери приданое. В дурацкие приметы я никогда не верила, а всем знакомым, которые ускоряют шаг при появлении черного кота; плюют через плечо, если вдруг случайно делятся амбициозными планами; смотрят в зеркало, когда возвращаются домой за забытым мобильником, я предлагаю купить шапочки из фольги. Чтобы инопланетяне не внушали им мысли. Потому что сходить с ума лучше по полной программе, это гораздо эффектнее.
Так вот, я выделила целый субботний день для «детских» покупок. Настроение было приподнятым, я была уверена, что уже к обеду обзаведусь всем необходимым для малыша. Кроватку, коляску, автокресло, бутылочки и памперсы я и правда купила быстро, но вот что касается одежды – то, что предлагали московские магазины, от дорогих до простеньких, вызвало у меня недоумение. С другой стороны, я поняла, почему наши женщины вырастают либо принцессами на горошине, либо жертвенными овечками, которые из всего многообразия дорог видят лишь две тропинки – «женское счастье» и «бабья доля». С самого детства их воспитывают не как Человека, а как Женщину. Малыш еще не научился улыбаться и фокусировать взгляд, а вокруг него уже стоят домик Барби, где все РОЗОВОЕ.
Все.
Розовое.
Все.
Розовые чепчики с дурацкими оборками, розовые распашонки, розовые платьица и розовые пинетки. Одеяла. Постельное белье. Все, все, все.
Не то чтобы я ненавидела розовый цвет, но и подобного фетиша у меня никогда не было, и я искренне не понимаю, почему моя новорожденная дочь должна быть похожа не на маленького человечка, а на безе из итальянской кондитерской.
В итоге к вечеру мне с большим трудом удалось обзавестись белым одеялом и несколькими простыми бежевыми распашонками – все остальное я решила заказать по каталогу из Европы.
Новорожденный не нуждается в изобилии игрушек, но из исследовательского интереса я решила заглянуть и в этот отдел. И разумеется, не обнаружила ничего нового и удивительного. Для совсем мальчиков и девочек до года игрушки были одинаковыми, а потом начиналась феерия. В отделе «мальчики» я нашла прекрасные игрушки – конструкторы, головоломки, модели археологических раскопок, микроскопы, воздушные змеи, машинки для мыльных пузырей. В отделе «девочки» был представлен весь ассортимент для воспитания будущей домохозяйки. Пластмассовый утюг. Игрушечная стиральная машинка. Кухонный комбайн с разными насадками.
Ко мне подскочила улыбчивая продавщица:
– На детскую бытовую технику у нас сегодня скидки! Возьмите, девочкам это очень нравится.
– Такие странные игрушки, – улыбнулась ей я. – Не понимаю, зачем маленькому ребенку играть в глажку и стирку. Что в этом интересного?
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
