Дело в том, что Соломон Карпович решил возглавить демократическую революцию.
Он вызвал помощников и приказал к утру подготовить и толково обосновать законопроект, в котором будет сказано, что если через сутки после смерти монарха не найдется наследник престола, то собирается внеочередное заседание парламента. И после голосования вся власть в стране переходит к тому же парламенту.
Парламент завтра утром проголосует за новый закон.
Герберт завтра днем подпишет.
И завтра вечером умрет.
А послезавтра вечером депутатики еще раз проголосуют. И вся власть по закону прейдет к парламенту. То есть к Соломону Карповичу Фон-Ли.
Великий князь приезжает. Но не как наследник престола, а как знатный турист. Ему даже великодушно позволят немного погулять по дворцу.
Закон есть закон. Ни одно государство Земли не признает такого царя. Монархия давно вышла из моды.
Глава седьмаяШпионский дебют
1
Побег из тюремной больницы прошел до обидного скучно. Для меня, директора крупнейшей тюрьмы Руси, это было оскорбительно. Сколько раз по долгу службы, да и просто из любопытства, я устраивал в Бастилии интересные учения, разыгрывал различные комбинации с захватом заложников, муштровал личный состав, изучал историю самых дерзких побегов, случившихся в мировой истории!
А тут… Как из собственной квартиры вышел. Ни тебе хитроумных комбинаций, ни перестрелок, ни тайного подкопа, ни дельтаплана с моторчиком или воздушного шара! Сплошное разочарование, пощечина всей уголовно-исправительной системе.
А дело было так. Ближе к обеду в тюремную палату по-свойски зашли теща и Маэстро. У Маэстро была большая спортивная сумка. Добрый Эльф вразвалочку подошел к моей кровати, положил сумку на пол. Небрежно помахал надо мною рукой. Пробормотал короткое заклинание. Удовлетворенно кивнул. Меня окатило теплом. И я тут же почувствовал себя в идеальной форме.
– Как самочувствие? – поинтересовался Добрый Эльф.
– Нормально.
– Вот и хорошо. Рота, подъем!
Я бодренько сбросил одеяло, распутал бинты. Начал переодеваться.
– Сначала прими душ и побрейся, – строго сказала Капитолина Карловна.
– Где?
– В ванной. По коридору направо. Третья дверь, что ли… Там открыто.
– А медперсонал? А охрана? А датчики? А телекамеры?
– Часть спит, часть работает под гипнозом, – зевнул Маэстро, вытаскивая из сумки пакет. – А электронику, по убедительной просьбе мадам Кака, они сами отрубили… На, Бонифаций, бери. Тут полотенце, мыло, бритва… В общем, все что нужно. Только давай в темпе, тебе еще на поезд успеть надо. И с Маратом встретиться. Да и выпить перед дорожкой не помешает.
– Какой еще поезд? Какая еще дорожка?
– Поезд на Землю. Дорожка до Москвы.
2
Я сидел у окна двухместного купе и смотрел на проносящийся мимо тоскливый пейзаж. Пред глазами то и дело мелькали дурацкие столбы. Погода портилась. Небо заволокло плотными тучами. Единственная отрада – горы на горизонте – скрылась из глаз. Первые капли дождя начали хлестать по стеклу, оставляя небрежные косые росчерки.
Отвернувшись, я открыл бутылочку пива и закурил. До границы с Россией оставалось еще около четырех часов. Достав из кармана новый паспорт и другие документы, я еще раз изучил их. Теперь меня зовут Вениамин Андреевич Магаданский. Профессия – журналист. Еду в Россию на постоянную работу в корпункте новгородской газеты «Мировые новости». Все это липовое шпионство устроил Шериф.
…По дороге на вокзал меня подвезли к общественному туалету, который Марат умело превратил в место конспиративных встреч. Пройдя по занюханному коридорчику вглубь помещения, я нашел нужную дверь, набрал код. Оказался в обшарпанной комнате с четырьмя дверями. Через секунду из двери напротив появился Марат. Его монолог был краток и содержателен:
– Документы, билеты, деньги, кредитка. И еще. На, Бонифаций, держи свой загадочный обрез. Я был против. Но Капитолина Карловна и Маэстро настояли. Обещали с ним что-то такое сотворить… Короче, пушка невидимой станет. Металлодетекторы его тоже не смогут засекать.
Дальше. На первой же российской станции к тебе в купе сядет мой агент. Ты спросишь: «Говорят, в Москве нынче в моде кожаные куртки?» Если получишь ответ: «Нет, я такой моды не признаю, предпочитаю голышом», следовательно, все в порядке. Если скажет: «Я Москву не люблю», значит, близко хвост. И агент выйдет на ближайшей станции. А ты спокойно доедешь до Москвы. Там придешь в свой корпункт. Директор корпункта тоже наш. Расскажешь ему, что произошло в поезде. И следуй его указаниям.
Если в поезде отзыв будет нормальный, агент с тобой доедет до Москвы. Покажет квартиру. Располагайся, осматривайся, отдыхай. Заходи время от времени на работу в корпункт, поддерживай легенду. И никакой самодеятельности.
Запомни главное! До первой российской станции ни в коем случае, что бы ни произошло, хоть ядерный взрыв, не выходи из купе!
– А в туалет?
– Ни в коем случае, я же сказал! Перетерпи. Это крайне важно!
– Что ты задумал?
– Не могу сказать. Главное – не выходи из купе, и все будет нормально. Потом все узнаешь. Извини.
– Хорошо. И долго мне в Москве торчать?
– Пока тут у нас ситуация не успокоится.
– А что будет с Вероникой и Алисой?
– Насчет жены и дочери не переживай. Мы за ними присмотрим, в обиду не дадим.
Любые телефонные переговоры запрещены. Есть информация, что у Фон-Ли появилось какое-то сверхсовременное подслушивающее устройство.
– Ясно… Записку-то хоть можно черкануть?
– Можно, только быстро. – Шериф вырвал из блокнота листочек, протянул золотой «паркер». – Вот бумага и ручка. Пиши на моей спине. Только без имен и конкретики.
Используя твердую, как сталь, спину Шерифа вместо столешницы, я написал: «Дорогие девчонки! Я вас очень люблю. Я должен на какое-то время уехать. Ждите. Целую. Ваш Б.».
– Все будет нормально, Бонифаций, – сказал Шериф, пряча записку. – Я в этом уверен.
– Тут это, Марат… еще одно.
– Что?
– Эти охранники, что в тюремной больнице… С ними что будет?
– Их накажут.
– Не по-людски как-то. Мы же ведь коллеги.
Марат улыбнулся.
– Я их пока в твоей Бастилии подержу. В хороших камерах. Потом, если все закончится хорошо, отпустим, восстановим на работе. Премию выпишем.
– А если все закончится плохо?
– Тогда я сяду рядом с ними. Но это вряд ли. Меня, скорее всего, убьют.
