И вдруг слышу неимоверный грохот, одновременно чувствую, как пол подо мной резко содрогается, детские рисунки сыплются со стен и веером разлетаются по комнате. Там, где должна находилась зенитка чужаков, поднимается в небо черный дым. Попали!
Глава 7
Теперь группе нужно уходить, а мне прикрывать пути их отхода. Но то, что я вижу, заставляет меня занервничать. Танки! Две машины чужаков обходят наших ребят, выдвигаясь из переулков с двух сторон. Я никак не смогу обездвижить бронированные махины.
— Танки! — ору Дронову.
— Знаю, — спокойно отзывается он. — Попробуем уйти. Если заметите пехоту, отсекайте.
Вижу в оптику, как группа покидает место запуска. Они по-прежнему стараются придерживаться стен зданий. Пока им это удается. Танки, выехав на улицу, крутят башнями в поисках целей. Дронов успевает уйти буквально за минуту до их появления.
— Что у тебя? — спрашиваю Брюннера.
— Вижу два танка. Больше никого.
— Ждем отступления группы и выдвигаемся.
Место сбора у нас обозначено заранее, пока мы находимся в графике. Поняв, что группе удалось улизнуть и патрульные танки ее не обнаружили, решаю покинуть позицию.
Связываюсь с Куртом, потом быстро бегу вниз по лестнице, перескакивая через сумки, пузатые чемоданы, детские игрушки и раскиданные повсюду вещи.
Теперь нам предстоит как можно скорее добраться до разбитого склада, где должна заблаговременно приземлиться эскадрилья наших штурмовиков, которую нам нужно охранять. За много сотен километров отсюда уже началась массированная воздушная атака, цель которой оттянуть основные силы противника от Москвы и других городов, где находятся штабы, и дать им увязнуть в бою. Наша эскадра будет постепенно сдавать позиции, как можно дальше уводя орду летательных аппаратов чужаков от московского сектора, чтобы они поверили в то, что мы собрали последние силы, начав безрассудную попытку победить их в решающей битве. И тогда им конец.
Это позволит нашим штурмовикам совершить рейд и сбросить бомбы прямехонько на головы белесых.
— Штурмовики на месте. Нужно поторопиться.
На карте пластины четко обозначились наши катера. Они заняли позицию и ждут приказа к началу выполнения боевой задачи. Главное, не дать чужакам их обнаружить.
Подбираемся к заброшенной свалке. Большая территория, кругом горы ржавого металла, вповалку различная техника и контейнеры. У людей будущего ничего не пропадало, все шло на переработку. Наверное, и этими железяками должны были заняться, но не успели, помешало вторжение.
Настраиваю бинокль и оглядываю площадку. Чужаков здесь нет, но и наши катера не могу разглядеть, хотя на пластине они обозначены. Только через некоторое время, внимательно вглядевшись, наконец, обнаруживаю нашу эскадрилью среди металлического хлама. Надо отдать им должное, хорошо замаскировались. Место выбрано удачно, их с любой стороны не видно.
— Следим за периметром, — распоряжается Дронов. — У парней полчаса до взлета.
Мне отлично виден выход с улицы, незамеченным мимо меня никто не пройдет. Время течет медленно. Где-то вдалеке идет страшный бой. Тысячи кораблей схлестнулись в смертельной битве. Даже здесь слышны отзвуки, напоминающие далекие раскаты грома, предвестники предстоящей бури. Что ж, тут тоже скоро начнется страшная огненная буря, когда наши штурмовики начнут бомбить вражеские штабы и выжигать белесых ублюдков.
Вдруг тихонько пищит пластина. Оглядываю местность, но ничего подозрительного не вижу. На пластине появляется информация о приближении чужаков, судя по показаниям приборов, к нам движется тяжелая техника. Визуального контакта пока нет, но я все равно сообщаю информацию Дронову:
— С северо-запада идет колонна бронетехники чужаков. Направление — «четыре-двадцать».
— Понял тебя, — отвечает Дрын. — Ребята, готовимся, у нас гости. Все слышали?
Смотрю на радар, колонна движется прямо в сторону замаскированных штурмовиков. В конце улицы вижу, как поднимается пыль, и надеюсь, что среди техники чужаков нет летучих танков.
Колонна приближается.
— Занять позиции! — распоряжается Дрын. — Огонь по моей команде. Работаем по схеме.
Я уже вижу порядка двадцати бронированных машин, они выстроены в колонну по два и направляются прямо к складу.
— Гранатометы к бою! — командует Дронов. — Шульц и Кляйне, снимаете два первых транспорта, Поздняк и Лямке, берете замыкающие машины. Далее — на свой выбор. Остальные работают по живой силе.
Колонна сокрыта в пыли, и мне на минуту кажется, что по земле ползет гигантская гусеница. Ничего, сейчас мы ее порубим на кусочки. Проверяю заряды, емкость батареи и готовлюсь к стрельбе.
Едва первые два броневика окутывает пламя, раздается мощный взрыв позади колонны. По округе разлетаются металлические детали, колеса и куски обшивки. Колонна попадает в классическую ловушку, чужаки выскакивают, но тут же падают, сраженные нашими пулями.
Остальные броневики пытаются выбраться из устроенного нами ада, но машины мешают друг другу проехать, сталкиваются, огонь с разбитых перекидывается на целые. Вокруг все в дыму, твари живыми факелами бегают по округе и истошно воют. Минуты через три все заканчивается, колонна техники полностью уничтожена.
Бросаю взгляд на часы, штурмовикам пора подниматься в воздух. Ни один из них не пострадал, все катера боеспособны.
Слышу в наушниках голос Дрына:
— Привет, летуны!
— Дронов, спасибо за помощь! — раздается в наушниках голос пилота. Что-то знакомое! И тут вспоминаю — Егор, любопытный пилот, который транспортировал нас на «Хамелеоне».
— С тебя пузырь, — отвечает ему Дронов в своей грубоватой манере.
Катера взмывают в воздух и берут курс на центр Москвы. Мы смотрим, как они проносятся по небу, мысленно желая им удачи. От них сейчас зависит успех всей операции, судьба человечества.
Повсюду садятся грузовые корабли с пехотными подразделениями и бронетехникой, которые с ходу ввязываются в бой с чужаками. Впереди танки, бронетранспортеры, легкие машины, за ними от здания к зданию продвигается пехота, зачищая сектора. Чужаки ожесточенно отбиваются, потери у нас страшные.
При любой атаке потери наступающей стороны составляют три к одному. Это статистика. Звучит сухо — «три к одному». Подсчеты наверняка вели люди, которые никогда не были на войне, а, сидя в кабинетах, перекладывали бумажки, сортировали их, что-то прикидывали. Они понятия не имеют, что такое, когда друзья гибнут на твоих глазах, и ты ничем не можешь им помочь. Лишь успеваешь осознать, что пока ты жив, на тебя возложена конкретная задача, и выполнить ее твой долг. Горевать и плакать ты будешь потом, когда все закончится. Если останешься в живых.
Ведение боевых действий в городских условиях — самое страшное, что может быть. Враги поджидают тебя повсюду, в каждом окне, в каждом дверном проеме. Они прячутся в развалинах, устраивая засады, их летучие танки крушат все вокруг не щадя зарядов, превращая дома в пыль.
