Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
— Тьфу… женщина-катастрофа, — проворчал Гунтер, ощупывая горевшее ухо, пострадавшее от праведной злобы удивительной девы.
…К финалу этой душераздирающей истории, сэр Мишель сидел в пыли, согнувшись в три погибели и держась за живот, стонал, не в состоянии смеяться нормально.
Только теперь Гунтер начал соображать, что валькирия была подослана ему сэром рыцарем с совершенно определенными целями, и бурно возмутился:
— Ты, скотина, если еще раз…
— В чем дело? — раздался за его спиной голос барона Александра. Даже увидев отца, бедный сэр Мишель не мог остановиться, и продолжал тихо ржать. Барон, приподняв бровь, оглядывал трясущегося от хохота сына и его оруженосца, ухо которого приобрело цвет спелой малины. Однако, беды Гунтера на этом не закончились. Из дверей кухни вновь показалась красавица Сванхильд, нагруженная пустыми кожаными бадьями и с грацией откормленной на убой хавроньи и целеустремленностью быка, направилась к колодцу. Уже издалека донесся ее грудной голос с мягкой хрипотцой:
— Нет, вы подумайте, господин барон, это что ж творится-то на белом свете! Меня, честную девушку, каждое воскресенье ходящую к святой мессе и исповеди, богобоязненную, обманом заманить в сарай для непотребного промысла! Думаете вам, благородным, законы Божьи не писаны?
Сэр Мишель опрокинулся на спину и тихонько завыл. Из под зажмуренных век текли слезы. Гунтер, потупив взор, созерцал носки своих яловых сапог, которые не стал менять на местную обувь, и покраснел так, что цвет лица практически слился с багрянцем травмированного уха. Немедленно появилась мысль, что барон тут же выставит его взашей вместе с сэром Мишелем. Ладно, к выходкам сыночка проклятый феодал попривык уже, а тут еще и оруженосец такой же. Если не хуже. Средневековье, черт возьми…
Продолжая жаловаться на бесчинства сэра Мишеля и его порочного дружка, Сванхильд снова набрала воды и двинулась обратно, к кухне.
Барон Александр, фыркая, проводил ее взглядом и тихо сказал:
— Первая потаскушка в округе, а строит из себя… А ты, оруженосец из Германии, думай впредь, с кем связываешься.
Сэр Мишель уселся, не имея сил встать на ноги, и, утирая слезы, проговорил:
— Папа, это я послал Сванхильд к Джонни… Думал, ему понравится. Гы-ы-ы…
Барон ухмыльнулся — шутка была удачной, — но сразу же, с притворной суровостью сдвинув брови, отчетливо произнес:
— Не у всех же такие запросы, как у тебя, сын мой. Ладно, придете потом ко мне, поговорим. Может, к делу вас приставлю какому.
Как только барон де Фармер удалился, Гунтер размахнулся и крепко треснул сэра Мишеля по затылку. Тот, ткнувшись носом в колени и мгновенно перестав смеяться, обиженно взглянул на него:
— Ты чего? Больно ведь!
— Ну и дурень же ты. А еще рыцарь… — германец по привычке попытался сунуть руки в карманы, до которых в XII веке еще не додумались (надо будет исправить это упущение и приказать пришить!) развернулся и зашагал к сараю, намереваясь привести в порядок свою форму, упаковать в сукно и потом отнести отцу Колумбану на хранение.
А старец явно что-то знает…
* * *
— Слушай, а покажи мне замок, — предложил Гунтер, видя искреннее смущение рыцаря по поводу своей неудачной выходки и не имея привычки долго держать зло. Он знал, что немного погодя происшествие со Сванхильд покажется ему таким же смешным, как и сэру Мишелю.
— А что там смотреть? — удивился тот. — Ты же говорил, у тебя поместье есть.
Сэр Мишель был уверенным, что в будущем, откуда прилетел на Люфтваффе Джонни, все осталось таким же, как и сейчас, разве что с небольшими изменениями, типа прирученных драконов и прочих «машьин». Норманн уже прояснил, что штуковина под названием «автомат», та самая, ради которой пришлось прыгать в горящий сарай Рыжего Уилли (и не зря, сказать по чести), вовсе не волшебный жезл из песен менестрелей о короле Артуре Пендрагоне и колдуне Мерлине, а род оружия наподобие арбалета. Только, как объяснил Гунтер, стреляет оно не стальными болтами, а маленькими свинцовыми шариками или заостренными штырьками. Почему при этом автомат ужасно хлопает, сэр Мишель совсем не понял, хотя Гунтер честно пытался объяснить рыцарю про порох и пороховые газы, выталкивающие пулю.
Целый час, пока Сванхильд с помощницами готовили утреннюю трапезу, а господин барон ездил в близлежащую деревеньку разбираться с непонятной для Гунтера жалобой арендаторов, сэр Мишель водил оруженосца по замку Фармер, с гордостью показывая все, от пропыленного чердака донжона до роскошного, по мнению германца, для XII века туалета — как рассказал рыцарь, такие вот отхожие места строились норманнами и двести, и триста лет назад, а то и еще раньше. Но более всего Гунтера поразили не гигиенические ухищрения феодалов, а совершенно потрясающая встреча, случившаяся на третьем, самом верхнем этаже башни, возле лесенки на чердак.
Из укромного уголка, образованного наклонным всходом, и округлой каменной стеной донжона на свет, падающий из узкой бойницы, выбралось странное существо, напоминавшее помесь кошки и енота. Круглые кошачьи глаза с вертикальным зрачком, всклокоченная полосатая черно-серая шерстка, квадратные ушки с небольшими кисточками и короткий, будто бы обрубленный хвост. И передние лапы один к одному напоминающие детские ручки, только поросшие темным пухом, с пальцами, оканчивающимися неострыми, но заметными коготками. Зверек неторопливо вышел из закутка, спокойно прошествовал мимо замершего сэра Мишеля и удивленного Гунтера, решившего, что это, наверное, вымершее к двадцатому веку животное, и, наконец, присел за задние лапки, сложив передние на мохнатой груди.
— Это что? — поинтересовался Гунтер, кивая в сторону непонятной твари, смотревшей на него с явным недоверием и по кроличьи шевелившей черным мокрым носом.
— Тише, спугнешь! — шикнул сэр Мишель. — Разве домовых никогда не видел? Хорошая примета, когда домовой показывается, особенно средь бела дня. Молчи и смотри. Бояться нечего, не укусит.
Гунтер почувствовал, что ноги перестают держать его, и он медленно съехать по стенке вниз. Мама дорогая, какие, к дьяволу, домовые? Где я? В сказке или романе Томаса Мэлори?
— Их не бывает, домовых… — простонал Гунтер, созерцая мохнатого малыша, чьи глазки смотрели на удивление осмысленно для твари бессловесной. После его слов домовой совершенно по человечески вздохнул и четким писклявым голосом сказал:
— Это тебя не бывает. Совсем.
— Я бываю… я есть. — ошеломленно пробормотал германец, до сознания которого стало доходить, что зверек, вдобавок, прекрасно говорит на норманно-французском. И даже без акцента.
Домовой махнул ручкой, скривился, обнажив миниатюрные зубки, как у ребенка лет пяти, и поковылял куда-то в полумрак коридора. Спустя минуту оттуда донесся его голос:
— Ты в меня не веришь? И я в тебя не верю. Вот так.
Сэр Мишель был в совершенном восторге — осуществилась мечта детства: много раз виденный добрый знакомец, домовой замка Фармер, доселе всегда молчавший при встречах с баронским сыном, вдруг заговорил. К тому, что в замке живет это небольшое, но очень полезное в хозяйстве существо, все домочадцы относились благожелательно, да и как же быть иначе? Кто прогонит крыс и мышей из хлебных амбаров, почистит и успокоит уставшую лошадь, если хозяину недосуг или потушит выпавший из кольца факел? Домовые жили у всех: и в крестьянских домах, и в лондонском королевском замке. Самая привычная домашняя скотинка, ничуть не хуже, но стократ полезнее кошки или собаки.
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
