— Я всю жизнь ждал, чтобы быть с тобой. Понимаешь ты это или нет?
Сердце у меня затрепетало. Еще бы мне не понимать — я тоже всю жизнь его ждала.
— Вот и давай обо всем забудем. Давай просто порадуемся друг другу. Хотя бы недолго…
Глаза у Клыка горят в темноте, а на губах играет знакомая чуть заметная улыбка. Родная улыбка… Любимые губы… Я как в пропасть лечу, а он, не сводя с меня черных бархатных глаз, наклоняется ко мне, и губы его прижимаются к моим в нежнейшем из поцелуев. И я забываю обо всем на свете и только с наслаждением вдыхаю его запах.
Когда, опьянев от счастья, я наконец открыла глаза, на лице у Клыка была написана такая боль, будто он только что увидел нечто ужасное.
— Что? — дернулась я.
— Ничего. Я просто… — Голос у него охрип. — Мне больше ничего в жизни не надо. Только ты. Мне только ты нужна.
Он снова обхватил меня, только теперь он целует не мягко и нежно, а жадно, почти отчаянно. И я отвечаю ему так же страстно, чуть ли не впившись в него губами. Его пальцы едва выпутались из моих нечесаных кудрей, и вот я уже чувствую, как его руки скользнули по моему животу на бедра и с силой притянули меня к его телу.
Я прижалась к нему, ноги наши переплелись. Кажется, он никогда меня не отпустит.
Почему я дрожу? Ведь мне так жарко! Мне не оторваться от него, будто мы навечно слились воедино. Я даже не понимаю, дышу я или нет. Или это он за нас двоих дышит? И мы целуемся целую вечность, наверстывая упущенное за все те годы, когда не позволяли признаться ни друг другу, ни даже себе самим, что друг без друга мы жить не можем, за все те месяцы, дни, минуты, когда мы по собственной глупости бегали друг от друга и жили в разлуке. Целуемся так, точно умрем здесь и сейчас, в объятиях друг друга.
Целуемся так, будто вот-вот наступит конец света.
80
И вдруг и вправду наступил конец света.
Нас подбросило внезапным взрывом. Все мое дерево содрогнулось. Под ним словно земля разверзлась. В кровь мне хлынул адреналин. Мы с Клыком насилу выпутались из гамака и прыгнули с балкона внутрь моего жилища. Стекло — вдребезги, дерево трещит, кто-то врезается в меня с силой и скоростью торнадо. Что за черт!
— Сматывайтесь отсюда! — трубит чей-то голос. — Немедленно!
Какая-то непонятная высокая фигура вырастает из тени, заламывая руки в приступе безумия и отчаяния.
Мной овладела дикая ярость. Мало ему было все испортить, так теперь он еще и мою волшебную ночь с Клыком испоганил.
— Дилан! — заорала я. — Какого черта ты сюда заявился? Кто тебя звал на наш остров?
— Макс, я все сейчас объясню…
— Объяснишь? — У меня побелело в глазах от гнева. Я своим ушам не верю. — Да как ты посмел! Псих ненормальный! Ты стаю бросил. Ой, чуть не забыла, ты КЛЫКА УБИТЬ СТАРАЛСЯ! Вали отсюда со своими объяснениями!
— Начинается! — стоит на своем Дилан. — Я ЭТО в небе видел. — Взгляд у него совершенно дикий. — Надо срочно отсюда сматываться.
— Тебе надо срочно отсюда сматываться, — тихо говорит Клык и вплотную подступает к Дилану. — Немедленно!
Дилан не шевельнулся, только ноги шире расставил. Потом схватил меня за руку и толкнул к двери. Клык рванулся к нему: лицо перекошено гневом, крылья широко распахнуты, кулаки сжаты. Сейчас убьет.
Ситуация выходит из-под контроля.
— Послушайте. — Дилан наконец попятился. — Кто спорит, между нами всякие сложности в последнее время были. Но сейчас вы должны мне поверить.
— Тебе? Поверить? — прошипел Клык, точно сквозь зубы сплюнул. — С чего это нам тебе верить?
— Потому что мне всегда-всегда было только одно важно: чтобы Макс была жива.
Клык злобно ощерился, но Дилана этим не остановишь.
— Потому что с каждой секундой, что вы здесь остаетесь, ей все большая и большая опасность угрожает. Всем угрожает. И ты, Клык, будешь в ответе за ее гибель! Этого ты хочешь? Этого?!
— Хватит пугать! — крикнула я и сделала шаг между ними. — Ладно. Даю тебе шестьдесят секунд. Выкладывай.
Дилан перевел дыхание.
— Я что-то видел в небе. — Он тяжело дышит, собираясь с духом, стараясь не путаться и не сбиваться. — Только не знаю, как объяснить что. Надо срочно всем в пещеры бежать. Всем. И ребятам, которые не в стае, тоже. Срочно.
Я покачала головой:
— Мы знаем и про чуму, и про План Девяносто Девять Процентов. Этот остров специально оборудован, чтобы всех, кто на нем, защитить. Мы здесь в безопасности.
— Единственные на планете, — тихо добавляет Клык у меня за спиной.
— Это все ерунда! — кричит Дилан вне себя от ужаса. Вид у него совершенно безумный. Он как будто вот-вот рассудка лишится. — Никакая это не чума! И близко не лежало!
Кладу ладонь ему на плечо. Может, успокоится, бедняга. Как я ни зла на него, видеть его в таком состоянии все равно тяжело.
— Давай по порядку… Ты что-то увидел в небе, — спокойно начинаю я, стараясь вникнуть в его бред. — Что-то или кого-то. С крыльями или без? Самолет? Флайбоя?
— Нет, это все не то! — Дилан отчаянно трясет головой. — Что-то… громадное. И оно движется с такой скоростью, что даже мне не рассмотреть. Но оно летит сюда. В направлении острова.
Клык шагнул к окну и выглянул:
— Ничего. Небо совсем чистое. Ни один лист не шевельнется — ни ветерка. Может, ты, чувак, звезду падающую увидел?
От раздражения на скулах у Дилана перекатываются желваки:
— Уж падающую звезду я как-нибудь распознаю.
Я в задумчивости защелкала костяшками пальцев.
Смотрю на Клыка. Он слегка наклонил голову, и из-под упавшей на глаза челки угрожающе сверкают уголья глаз. Но по всему видно, он напряженно думает, так же, как я, оценивает ситуацию.
А Дилан, похоже, совсем обезумел и сломлен. Он без меня пропадет. Это точно.
— Да поймете вы наконец или нет? Макс! Я создан, чтобы тебя защищать!
— Меня защищать, — снова сорвалась я. — Да я всю жизнь сама кого хочешь защищаю. Не то что себя. У меня это в крови, — зарычала я. — Мне никакие защитники не нужны. А такие, как ты, и подавно. Ты когда родился-то? Без году неделя на свете живешь? А теперь и вообще спятил. Клыка чуть не убил! Как у тебя только наглости хватает снова сюда заявиться, да еще тащить нас за собой куда-то. Потому что тебе, видишь ли, померещилось, будто что-то с неба сейчас свалится. — С каждым словом я расхожусь все больше и больше. — Вот и подумай головой, Дилан, кого тут защищать нужно, меня или тебя. Пойди проспись, только лучше куда подальше.
