Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
Майор Раенко делал отчаянные попытки развернуть дивизион и открыть ответный огонь, но не мог собрать орудия. Одни укатили вместе с грузовиками под защиту деревьев, некоторые были перевернуты или разбиты. Одна из батарей под руководством расторопного комбата бегло разворачивалась к бою.
Артиллеристы забивали в землю опоры станин, подносили снаряды. Все это делалось под огнем. На глазах у Раенко упал один, второй боец, но комбат в звании старшего лейтенанта подбадривал людей, и вскоре батарея залпами ударила по вражеским вспышкам.
Юрий Евсеевич Раенко с блестящими погонами и новым орденом оказался как бы не у дел. Командир другой батареи наводил на цель два уцелевших орудия. Майор дергал его за рукав, пытался командовать.
Но из-за сильного грохота вокруг его не услышали и ударили по батарее полевых 75-миллиметровок, которая вела огонь из перелеска. Развернулась минометная рота и тоже открыла огонь. Раенко заметил, что вместо положенных по штату десяти «самоваров» там только семь.
«Три накрылись», – мелькнуло в голове.
Сразу несколько взрывов прогремело на позиции расторопного комбата. Одно орудие завалилось набок, несли в сторону раненых. Три оставшиеся пушки продолжали стрелять. Комбат руководил толково и энергично. Его снаряды попадали в цель. На другом берегу что-то горело и взрывалось.
Раенко почувствовал неприязнь к офицеру, который фактически взял на себя командование. Он снова подбежал к двум орудиям (все, что осталось от другой батареи) и стал что-то объяснять лейтенанту. Тот кивал головой в знак согласия, затем развернул обе пушки в нужную сторону.
Майор сделал один, другой шаг, намереваясь взять командование в свои руки. Но раздался вой падающей с высоты мины. Раенко присел, не желая пачкать новую шерстяную форму. Мина упала в кювет метрах в десяти, подняв целый фонтан жидкой грязи. С головы сбило фуражку, по блестящим погонам стекала зеленая от тины вода. Раенко понял, что оставаться здесь опасно. Увидел поодаль грузовик с имуществом батареи и, пригибаясь, потрусил к нему.
Старшина подвинулся, давая место в теплой кабине. Машину защищал раскидистый дуб.
– Вы же весь мокрый, – ахнул старшина. – А мы сейчас водочки. В момент простыть можно. Сентябрь на дворе, не лето. Колбаской вот закусите.
Чувствуя неловкость, Раенко ощупал голову, поморщился. Сказал, что крепко ударило взрывной волной.
– Может, в санчасть? – продолжал суетиться старшина.
– Не надо, – твердо ответил майор.
И, выпив полстакана водки, стал жадно закусывать краковской колбасой. С утра ничего не ел, а время к двенадцати…
Командир батальона «тридцатьчетверок» – смелый, но не слишком опытный капитан – уже понял свою ошибку. Торопясь выполнить приказ, он шел слишком близко к легким танкам взвода разведки и загнал передовую роту в ловушку. Впереди речка, позади подпирают другие подразделения, по обочинам ямы, заполненные водой.
Он видел, какое сопротивление оказал головной танк, который пытались захватить немцы. Разведчики попали в безвыходную ситуацию и сражались до конца, хотя могли сдаться. Обоих надо представить к орденам. Или старшину к ордену, а механика к медали. Он и сам рассчитывал на орден, совершив дерзкий прорыв. И на очередное звание втайне надеялся. Наверное, капитан еще не отошел от контузии. О каких орденах и званиях сейчас можно думать!
Надо действовать. Его славную, самую храбрую первую роту добивали, и комбат, приходя в себя от растерянности, делал последнее, что мог. Сумел переправить в тыл раненых и обожженных танкистов, а сам занял место в башне одной из обреченных «тридцатьчетверок». У машины были порваны гусеницы, выбиты два колеса, но вооружение было в исправности.
– Осколочный, – потребовал он срывающимся голосом.
Капитан уже назначил себе замену, поставив командовать остатками батальона командира второй роты. Самостоятельного и быстро ориентирующегося капитана, лет на десять старше себя. Его и надо было назначить комбатом, а молодой капитан вырвался вперед, взял лихостью, ненужной смелостью.
Сейчас он чувствовал необыкновенную свободу. Он сам принял решение, и отменить его никто бы не смог. Капитан и два других командира застрявших, поврежденных танков, продолжали, как и положено по уставу, вести огонь. Ведь орудия исправные! С собой оставили по одному человеку (заряжающему или наводчику) и высаживали боезапас по немецким позициям.
Эти три танка загорались один за другим. Кто-то успевал спастись, другие так и остались в горящих машинах. Танк комбата получил снаряд в моторную часть, загорелся двигатель.
Когда выбирался наружу, глаза комбата и заряжающего встретились. Капитан ободряюще улыбнулся: мол, повезло им, выжили, – но в глазах сержанта прочитал откровенную неприязнь, даже ненависть. Комбату было двадцать шесть лет, он рвался за славой, звездами, орденами. Он забыл, что когда-то был младшим лейтенантом. Ел кашу из одного котелка со своим экипажем и рассказывал им о своей жизни, первой девушке, делился какими-то секретами.
Потом он повышался в звании, должности и пил водку уже не с экипажем, а с командирами взводов, рот, батальонов. Принимал ордена и звездочки на погоны из рук комполка, все дальше уходя от людей, с кем он начал войну.
Тщеславие, и ничего больше, толкнуло его бросить вперед без подготовки роту и разведвзвод. Мало кто уцелел. Капитан уже спрыгнул вниз и торопил заряжающего, который замешкался, снимая пулемет. Танк горит, но воевать чем-то надо.
Эти минуты задержки спасли сержанта, ровесника своего комбата, имеющего двоих детей. Мина калибра 82-миллиметра – летела вниз с нарастающим свистом, и капитан в последние секунды услышал этот звук.
Запоздало метнулся, понимая, что все кончено. Страх промелькнул короткой вспышкой и утонул в другой, яркой, пожирающей его вспышке. Сержант, выждав минуту, спустился вниз с пулеметом и мешком дисков. Исковерканное тело капитана, с полуоторванной ногой и развороченным боком, лежало неподвижно. Заряжающий достал документы, письма. Отвинчивать ордена было некогда, и он выдрал их вместе с тканью гимнастерки.
Осторожно пробираясь мимо догорающих танков, сержант помог подняться раненому механику из их роты, и оба продолжали путь.
– Что, убили комбата? – спросил механик, с трудом подтягивая простреленную ногу.
– Убили, – после короткого молчания ответил заряжающий. – И взводных побило, и остальных тоже.
– Слишком громко «ура!» кричали, – вздыхая, проговорил механик. – И неслись вперед без оглядки. Вот и нарвались в очередной раз.
Вскоре появился командир полка Мельников. С минуту жевал губами, глядя на картину разгрома, и стал быстро, по-деловому отдавать приказы. В любом случае надо было наводить переправу и продолжать наступление.
В последние дни самоходно-артиллерийский полк Тюлькова вместе с танкистами и самоходчиками подполковника Цимбала участвовал в прорыве укрепленных позиций.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
