Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
– Трактирщик Поздняков, Силантий Кузьмич… Помнишь такого? Того самого, держателя трактира на углу Гостинодворской и Большой Проломной улиц, которому вы с приятелем, прикинувшись непроходимо тупыми крестьянами из деревни Елдырино, – здесь полковник Засецкий усмехнулся и добавил: – надо же умудриться придумать такое название для деревни! Кто придумал-то? Ты, что ли, шуткарь?
Ленчик молчал.
– Хорошо, – стер с лица усмешку Засецкий. – Так вот, этот самый трактирщик Поздняков, которому вы с приятелем всучили цементную крошку вместо золотых полуимпериалов, готов написать обращение в полицию. На очной ставке трактирщик узнает тебя, и ты пойдешь под суд. А потом прямиком отправишься в какой-нибудь дальний острог. Ты сидел когда-нибудь в тюрьме, Конюхов?
– Бог миловал, – выдавил из себя Ленчик.
Такого оборота событий он никак не ожидал. И как это они докопались? Ведь с той аферы столько времени прошло? Но вопрос не в этом. Вопрос – что делать и как вести себя дальше, если они все знают? Сейчас, нагнав страху, легавые наверняка обозначат крохотную дверцу, через которую ему представится возможность проскочить и отвертеться от суда. Но за такую любезность придется заплатить. Вот только – чего они захотят?
– Тебе там понравится, – осклабился чиновник особых поручений. – В каземате-то… Для начала тебе там выбьют зубы, чтоб не кусался, а потом поставят тебя вот эдак, – выставил он два пальца. – И сделают из тебя «маргаритку». Ты же вон какой у нас, сытенький да мягонький…
Ленчик непроизвольно скрипнул зубами.
– Ты, паря, зубками-то на меня не скрипи, – отрезал полковник Засецкий. – Побереги зубки-то. Может, в тюрьме их тебе не все выбьют, так что еще пригодятся сухари грызть, что в остроге тебе вместо хлеба выдавать будут. А что касается Бога, так отвернулся он от тебя, Бог-то не привечает мошенников и воров. Но… – в этом месте чиновник особых поручений выдержал небольшую паузу, – местная полиция готова закрыть глаза на это твое «трактирное» дело. Потому что они – люди с добрейшей душой. К тому же Поздняков этот – тоже хорошая шельма! Он ведь и сам хотел смошенничать, вот и поплатился за свою алчность. Получил дорогостоящий урок. И местное Управление полиции готово забыть об этом случае, тем более что произошло это все довольно давно, и при очной ставке трактирщик может просто «ошибиться» за давностью лет и не признать в тебе того «деревенского» парня. Так, господин помощник полицеймейстера? – поднял глаза на Розенштейна полковник Засецкий.
– Точно так, господин чиновник особых поручений Департамента полиции, – по-военному ответил Николай Людвигович. – Трактирщик может не узнать господина Конюхова в том аферисте-«елдыринце», и дело будет закрыто за недостаточностью улик.
– Вот видите, – ощерился Засецкий, – люди они крайне добрые и душевные. И помогут вам, если и вы, в свою очередь, будете благоразумным и проявите расположение к этим замечательным людям. И поможете им. Равно как и мне.
«Ну, вот и началось, – подумал Ленчик, и в животе у него стало прохладно. – Сейчас либо информацию какую попросят выдать, либо вообще предложат Иудой сделаться»…
* * *
Взять в оборот Ленчика была идея Розенштейна. Он поделился ею с Острожским, а тот, естественно, не преминул сообщить о ней чиновнику особых поручений. Засецкий принял идею не сразу: все расспрашивал, что-де есть на Ленчика, правда ли, что оснований достаточно, чтобы упрятать его хотя бы в арестантский дом на несколько месяцев. Когда узнал, что оснований нет даже для задержания – засомневался в целесообразности того, что предлагал Розенштейн.
– А если этот Ленчик пошлет всех нас куда подальше? Он имеет на то право. Что, по-вашему, мы должны делать? – начал уже кипятиться Засецкий.
– Если пошлет… тем хуже для него! Привлечем за выражение нецензурной брани в адрес должностного лица, – на полном серьезе ответил Розенштейн. – После чего он будет подвержен штрафу и принудительным общественным работам.
– Что, заставите его улицу мести и конские яблоки подбирать? И это все?! – насмешливо посмотрел на Николая Людвиговича полковник.
– Да вы не сомневайтесь, – принялся уговаривать Засецкого Розенштейн. – Я эту уголовную братию знаю. Стоит только «правильно» на них надавить, и они колются, как хрупкие орешки… Нам надлежит лишь верно все организовать: как бы случайная встреча, арестование, препровождение в Управление под конвоем. Там вы, важный чиновник из Департамента полиции, которому все известно и который не любит шутить. Нагоним на него ужаса поначалу, припугнем его этим делом с полуимпериалами, а когда перед его глазами замаячат суд и острог, предложим ему выход. Один-единственный. Не беспокойтесь, господин полковник, никуда он от нас не денется…
«А я и не беспокоюсь», – хотел было ответить чиновник особых поручений. Но – не ответил…
Выслушав Розенштейна до конца и детально, Засецкий пришел все же к выводу, что такая «работа» с Конюховым может дать свои результаты, и согласился на ее проведение. Более того, центральная роль в этом фарсе отводилась ему, и чиновник особых поручений Департамента полиции полковник Засецкий прекрасно с ней справился.
* * *
– Итак, господин Конюхов, – перешел на «вы» Засецкий, – хочу вам сказать откровенно, вы по уши в дерьме! Помимо прочего, нам известно, что Долгоруков запланировал новую аферу, заключительный акт которой должен состояться весьма скоро, буквально на днях… На данный момент у нас есть все, чтобы отправить за решетку всю вашу шайку. Но имеется одно обстоятельство: объект, которого вы намерены облапошить, имеет весьма значительные родственные связи в самых верхах. И люди, олицетворявшие эти связи, не заинтересованы в открытом судебном разбирательстве, в котором бы фигурировал их родственник, покушавшийся на большую и явно незаконную прибыль. Ведь ему наверняка было известно, что деньги, которые он был намерен получить, вступив в «предприятие» Долгорукова, совсем не чистые. Вот эти подробности и кажутся им излишними. Родственников вашего объекта, господина Феоктистова, – видите, нам все про вас известно, – интонацией подчеркнул последнюю фразу Засецкий, – вполне можно понять, ведь и они косвенным образом «запачкаются» во всей этой истории, если правда всплывет наружу и получит широкую огласку. Отчасти, – здесь чиновник особых поручений мельком глянул на Розенштейна, – мой приезд в Казань в какой-то мере связан и с опасениями этих людей. Им нужно, чтобы все мошенники, причастные к этому делу, сознались. Суд без разбирательств и следствия, на основании признательных показаний господина Долгорукова и членов его шайки, просто выносит приговор, все преступники получают то, что заслужили, и… дело закрыто… Понимаете меня?
– Чего уж не понять, – буркнул Леонид.
– Очень хорошо, – без тени улыбки произнес полковник. – Тогда пойдем дальше… Вы в шайке Долгорукова самый молодой. До приезда его в Казань вы о нем и слыхом не слыхивали и уж, конечно, не состояли в преступной организации под названием «Клуб «Червонные валеты», участниками которой являются все остальные члены шайки. Стало быть, вас просто втянули в преступную организацию более опытные и закоренелые аферисты и махинаторы. Суд это все непременно учтет, можете не сомневаться. Кроме того, суд учтет, что вы первый дали признательные показания.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
