– Что я слышу? Я-то думал, что вам, убийцам акул, вообще незнакомо чувство страха.
– Послушайте, черт подери...
Сандерса задело за живое издевательство Триса, захотелось оборвать его, но он не собирался ни устраивать пикировку, ни просить переменить тему разговора.
– Пожалуйста, не заводитесь, – дружелюбно отозвался Трис. Он щелкнул пальцами собаке, и она спрыгнула с лодки на причал. – Веди нас, Шарлотта. Смотри, не рыщут ли вокруг разбойники.
Собака радостно поспешила вперед по тропке, обнюхивая землю под кустами.
Трис стащил с крючков два пустых баллона и разложил их на причале.
– Лучше заполнить их ночью.
Добравшись до дому, они заметили под кухонной дверью завернутый в бумагу пакет. Трис поднял его, понюхал и сказал:
– Ужин.
– Рыба? – спросила Гейл, поежившись при воспоминании о рыбном ящике на палубе.
– Нет, мясо.
Трис открыл дверь и придержал ее для них.
– Вы хоть когда-нибудь запираете дверь? – поинтересовалась Гейл.
– Нет, я уже говорил вам, это только испанцы верят в замки.
В кухне Трис сказал Сандерсу:
– Налейте мне немного рому, пока я кину этого зверя на огонь.
– Конечно, – отозвался Сандерс и поинтересовался у Гейл: – А ты хочешь чего-нибудь?
– Пока нет. Сначала хочется принять душ. Мне кажется, что я пахну, словно окунь, выловленный неделю назад.
– Знаете, как работает нагреватель? – спросил Трис.
– Нагреватель?
– Там, за загородкой, установлен газовый нагреватель. Отверните переключатель на пол-оборота по часовой стрелке и ждите около двух минут. Он начнет нагреваться, и к тому времени, когда вы уже вымоетесь, там будет тепло и приятно.
– Благодарю.
Гейл вышла из кухни. Сандерс протянул Трису стакан с ромом и пригубил из своего.
– Чем еще могу помочь?
– Ничего не надо. Дайте покой своим костям. Сандерс сел за стол и стал наблюдать, как Трис зажег плиту, налил масла на сковородку и бросил в нее мясо, посыпав его приправами. Когда он удостоверился, что мясо жарится как надо, он отвернулся от плиты и взглянул на Сандерса.
– И что за мысль пришла вам в голову?
– Что? – Сандерс сперва не понял, о чем идет речь.
– Да с этой акулой. Чего вы добивались?
Сандерс с тоской подумал: “Боже, когда это кончится?”
– Ничего. Обычная глупость. Я понял это. – Он надеялся, что быстрое признание закончит эту тему.
– Полагаю, в этом было нечто большее, – сказал Трис. – Наверняка вы думали, что совершаете что-то героическое.
Сандерс покраснел, потому что Трис был прав. Да, он знал, что поступает глупо, импульсивно, рискованно, но по-мальчишески гордился тем, что ранил акулу. Хотя он в этом и не признавался, но даже фантазировал о том, в какую форму облечет эту историю, когда будет рассказывать ее друзьям.
– Это довольно естественно, – сказал Трис. – Большинству людей хочется доказать что-то самим себе, и когда они совершают нечто, думая, что это произведет эффект, то сами начинают верить в необходимость или героизм своего поступка. Ошибка заключается в том, что на самом деле вам нравится совершать поступки просто для того, чтобы доказать себе, что вы это можете.
Хотя в голосе Триса не было и намека на укоризну, Сандерс смутился.
– Иногда, наверное, так и бывает.
– К чему я веду... – Трис помолчал. – Ваши эмоции и ощущения усиливаются, когда вы поступаете верно, когда знаете, что этот поступок следует совершить, и отдаете себе отчет в своих действиях, – вот тогда-то вы действуете мужественно. Жизнь изобилует случайностями, когда можно принести боль себе или еще кому-то. – Трис отпил из стакана. – В ближайшие несколько дней у вас появится больше шансов причинить боль себе, чем у большинства мужчин за всю их жизнь. Познавать явления и правильно поступать – вот то, что делает жизнь осмысленной, облегчает человеку его существование. Когда я был молод, некому было рассказывать мне об этом. Я все познавал сам. Пришлось совершить уйму ошибок, чтобы научиться отличать гусиное дерьмо от золота. Сколько вам лет?
– Тридцать семь.
– Немало, но до могилы еще далеко. Вы могли бы начать сейчас и последующие сорок лет изучать море, и у вас не было бы недостатка в объектах исследований. Существует лишь один минус в процессе познания – оно таит в себе источник унижения. Чем больше вы познаете, тем яснее понимаете, как скудны ваши знания. – Трис опустошил свой стакан и встал, чтобы снова налить в него. – Так или иначе, все говорит за то, что это сумасшествие – совершать какие-то поступки только для того, чтобы доказать, что ты можешь их сделать. Чем больше познаешь, тем чаще обнаруживаешь, что совершаешь поступки, которые тебе и не снились.
Сандерс кивнул. Он не мог понять, то ли на самом деле изменилось отношение Триса к нему, то ли изменилась его собственная интерпретация отношения Триса к нему. Удивительно, но он почувствовал себя польщенным и сказал:
– Благодарю вас.
Казалось, Триса смутила эта реплика. Он щелкнул пальцами и воскликнул:
– Баллоны! Я почти забыл о них. Лучше запустить этого монстра сейчас, а то он будет кудахтать здесь всю ночь.
Сандерс вышел за Трисом из дома и стоял рядом, пока тот запускал компрессор и подсоединял к нему два баллона.
Когда они вернулись в кухню, Гейл готовила себе питье. У нее были голые ноги, и на ней был хлопчатобумажный халатик. Сандерс поцеловал ее в шею; от нее пахло мылом.
– От тебя хорошо пахнет, – сказал он.
– Я хорошо себя чувствую, плохо только моим пазухам.
– Головная боль? – спросил Трис.
– Нет, это не голова. Вот здесь. – Она указала на области над глазами. – Я чувствую, что они чем-то забиты. Больно до них дотронуться.
– Так. С ними жестоко обращались. Завтра нырять будет Адам. А вы можете понежиться на солнце.
Трис перевернул мясо на сковородке, наклонился к ящику под раковиной и вынул оттуда целый ассортимент овощей: фасоль, огурцы, кабачок, лук и помидоры. Он покрошил все в большую миску, добавил соус и перемешал вилкой.
Мясо было темно-розовое, почти пурпурное и имело специфический вкус.
– Вы храните это мясо здесь? – спросила Гейл, окуная кусочек мяса в соус.
– Не знаю. А что?
– Мне просто любопытно.
– Оно вам нравится?
– Оно... имеет интересный вкус.
– Это ведь не говядина, знаете?
