– Как она отреагировала на смерть брата?
– Ой, кошмар какой-то был. Нет, внешне она держалась, ни истерик, ни депрессии. Она как из железа была, а сама втихую плакала. Зайдешь к ней, бывало, а она слезы утирает. Или с утра придет, а глаза красные.
Ольга глубоко задумалась. Кирилл внимательно посмотрел на нее, сдвинув брови на переносице.
– А скандалов между ней и братом вы не наблюдали? – спросил он.
– Никогда. На моей памяти она вообще орала всего два раза. Один раз, когда Богдану девять дней было, она на этого… как его…
– Соловьева?
– Ага, на него накинулась. Вытолкала взашей. А второй раз чуть позже, она ругалась со своим хахалем, Игорем Черновым.
Кирилл вмиг ощутил то самое чувство, которое настигает охотничью собаку, почуявшую дичь.
– А по какому поводу они ругались?
– Не могу сказать, не слышала. Я уже уходила. Хотела зайти к ней и спросить, идет она домой или нет, нам в одну сторону. Подошла к дверям, слышу, она на Игоря кричит. Чего-то такое, типа: «Без тебя обойдусь, не лезь, куда не просят». Вроде того. Потом два дня злая ходила, как собака. Чашку о стену расколотила. Мне велела поискать частные детективные агентства в газетах и по рекомендациям.
– Вы не поинтересовались, зачем?
– Спросила. Она хмурилась, а потом говорит: «Убийцу искать буду. Ментам, – простите, – его в жизни не найти».
– И что? Она обратилась куда-нибудь?
– Вроде нет. Передумала как будто. Я спрашивала, а она мне: «Толку все равно не будет. Если Богдана маньяк убил, менты его быстрее найдут, а если не маньяк – то сыщики будут только «бабки» тянуть, а искать не станут».
– Богдан часто с вами общался?
– Нет, – протянула Ольга, – куда мне с крестьянским рылом в калашный ряд! Так, трепался, когда ждал съемок или за деньгами приходил.
– Вас не коробило, что он «голубой»?
– А чего такого? Парни модели через одного педики. У Богдана это в глаза не бросалось, он внимания на своей ориентации не акцентировал. Это ведь его дело, с кем спать. Нормальный парень со своими недостатками. А у кого их нет? Люди то всякие бывают. Мы с манекенщиками часто дело имеем, так парни ломаются еще больше, чем девчонки. То ему не так, это ему не так… Свет поставьте только слева, ой, с этой стороны меня не снимайте… А Богдан – рабочая лошадка. Дело не только в фактуре. Он очень работоспособный парень был. Без излишних понтов, как говорится. Вот Соловьев – тот тип неприятный. Смотрит вечно как на мусор, словно мы все люди второго сорта.
– А мне говорили, что Тихомиров тоже был весьма высокомерным, – не сдавался Кирилл.
– Да ну, – отмахнулась Ольга. – У них с Миленой это напускное, когда надо впечатление произвести. Вот как-то жена Чернова со скандалом заявилась, был цирк натуральный. Эта Ирина – настоящая стерва. Был бы Соловьев ее мужем, такая гремучая смесь получилась бы! Прискакала эта выдра крашенная, хотела с Миленой разобраться и в кабинет к ней прямиком. Я даже задержать ее не успела… А Милены не было. Богдан в кабинете сидел. Я потом чуть не описалась, когда увидела, как эта дура выскочила вся в ряске…
– В чем?
– В ряске. Ну, в водорослях. Богдан ее головой в аквариум обмакнул, когда та права качать начала… А почему вы спрашиваете про Милену?
У Кирилла для этого был повод. Наследство, про которое незадолго до смерти брата узнала Милена, и еще один малюсенький факт, узнанный накануне. Тихомирова вернулась из Египта не шестнадцатого, а пятнадцатого. Ее алиби летело псу под хвост. Но ответить на вопрос Ольги Кирилл не успел, да и не стал бы он этого делать.
В сумке Ольги ожил сотовый телефон. Она встрепенулась и вынула его, приложив к уху.
– Где тебя носит? – раздался в трубке недовольный голос начальника агентства. – Милена отбыла в неизвестном направлении, сказала, что все бумаги по «Паритету» у тебя, а тебя нет.
– Бегу, бегу, – засуетилась Ольга. – Через минуту буду. Еще что-нибудь надо?
На этот раз Кирилл не расслышал, что проорал начальник. Но, судя по густо покрасневшему лицу Ольги, ничего приятного она не услышала.
* * *
Дом был обшарпанным и тусклым. Не верилось, что здесь вообще могут жить люди. Облезлая хрущевка напоминала мрачное пристанище упырей, которые в темноте пьют кровь у жильцов. Во дворе стояли сломанные искривленные качели, на которых сидела ватага подростков, дующих из горла дешевый портвейн. Их взгляды, обращенные на Эдуарда, были злобными. При его появлении они нарочито громко стали материться и слишком часто сплевывать на землю сквозь зубы, дабы показать свою значимость в этом подлунном мире. Неуютно поежившись, Эдуард подошел к ним:
– Ребята, в какой квартире Лена Зудина живет?
– Полтинник, – произнес один из них, гадко улыбаясь. Эдуард сунул в карман руку и вынул сто рублей.
– Сдача будет? – улыбаясь, спросил он.
Купюра мгновенно исчезла в кармане давно немытого паренька.
– За стольник, дядя, мы тебя до квартиры проводим. Держи пузырь, к Ленке сейчас без него идти смысла нету. Скворец, проводи мужика!
Невероятно чумазый пацан, одетый в трико с вытянутыми коленками и полинялую майку с надписью «Нирвана» ходко потрусил к дому. Зажав в руке бутылку со странно выглядевшей жидкостью, Эдуард пошел за провожатым. В подъезде было темно, пахло кошачьей мочой и сивушным перегаром. Под ногами что-то противно хлюпало. К счастью, Лена жила на первом этаже, так что появилась слабая надежда не задохнуться. Однако надежда стала таять, словно лед на раскаленном асфальте. Дверь Зудиной была до ужаса замызганной и держалась на петлях исключительно на честном слове. Замки отсутствовали как таковые, звонок не работал. Пацан ткнул пальцем в дверь, зычно крикнул: «Ленка, к тебе пришли!» и испарился. Эдуард робко потянул дверь на себя и вошел в крохотную однокомнатную квартирку. Никаких признаков жизни в квартире не наблюдалось. Эдуард осторожно вошел внутрь и неуверенно позвал хозяйку. В комнате что-то зашевелилось. Спустя мгновение в дверях показалась фигура неопределенного пола и возраста в какой-то жуткой хламиде, накинутой на плечи.
– Тебе чего, дядя? – проскрипел хриплый потусторонний голос.
– Ты Лена? – спросил Эдуард.
– Ну, Лена, а ты что за хрен с горы? – вяло ответила фигура, глядя на прибывшего одним глазом из-под сети спутанных волос.
– Поговорить надо, – твердо сказал Эдуард. Девушка пожала плечами.
– Ну, говори. Выпить есть?
Эдуард протянул девушке бутылку. Она жадно выхватила ее у него из рук и сделала большой глоток прямо из горлышка, затем сморщилась и закашлялась.
– Когда-то я «Наполеон» пила, – усмехнулась она. – А теперь вот сивуху из горла… Да ты проходи, не стесняйся. О чем говорить-то будем?
Эдуард направился вслед за девушкой в комнату, но замер на пороге. На стене висел плакат, рекламирующий минеральную воду. На нем, обнявшись, сидела молодая парочка: красивая брюнетка с длинными волосами и Богдан.
