Мы передаем по кругу хлебные палочки и салат, пока наши тарелки не полнятся едой. И точно как прошлым вечером, Кел первый, кто накаляет обстановку.
— Колдер, моя мама умирает.
Уилл смотрит на меня, и я одаряю его полуулыбкой, давая знать, что мы поговорили.
— Когда она умрет, я буду жить с Лэйкен. Точно как ты с Уиллом. Мы как будто одинаковые. Все наши родители будут мертвы, и мы будем жить с нашим братом и сестрой.
— Круто. Просто улет, — говорит Колдер.
— Колдер! — кричит Уилл.
— Все нормально, — говорит мама. — Это действительно улет, с точки зрения девятилетнего.
— Мам, — говорит Кел. — А что на счет твоей спальни? Я могу ее забрать? Она больше моей.
— Нет, — отвечаю я. — В ней есть ванная. Спальня будет моей.
Кел выглядит пораженным. Но я не даю слабину. Спальня с ванной будут моими.
— Кел, можешь забрать мой компьютер, — вставляет мама.
— Клево!
Я смотрю на Уилла, надеясь, что этот разговор не смущает его, но он смеется. Это именно то, на что он надеялся. Принятие.
За ужином мы обсуждаем, что случится в следующие несколько месяцев, и договариваемся за сидение с Келом и Колдером, пока мама будет на лечении. Уилл согласился забирать Кела в любое время, когда будет нужно, и сказал, что будет продолжать возить детей в школу. Я буду забирать их каждый день по пути домой, если не буду на лечении с мамой. Она заставила Уилла согласиться позволить ей готовить им ужин каждый день, в ответ на его помощь. Весь вечер прошел удачно. Меня преследовало ощущение, будто мы дружно утерли нос смерти.
— Я устала, — говорит мама. — Мне нужно принять душ и пойти спать.
Она идет на кухню, где Уилл моет посуду. Она обхватывает рукой его талию и обнимает сзади.
— Спасибо, Уилл. За все.
Он поворачивается и обнимает ее в ответ.
Когда она проходит мимо меня, то намеренно пихает меня плечом. Ей не нужно произносить вслух, я и так знаю, на что она намекает — мама одобряет мой выбор. Снова. Жаль, что ее слово не в счет.
Я протираю стол и иду к раковине, чтобы выжать тряпочку.
— В четверг у Эдди день рождение. Не знаю, что ей подарить.
— Ну, я знаю, чего тебе не стоитей дарить, — говорит он.
— Поверь, я знаю, — смеюсь я. — Кажется, Гевин собирается куда-то сводить ее в четверг. Может, я устрою ей что-нибудь в пятницу.
— О, кстати о пятнице. Вам не нужно будет, чтобы я последил за Келом? Я забыл, что нам с Колдером нужно в Детройт на этих выходных.
— Нет, все нормально. Семейная встреча?
— Да. Мы приезжаем к бабушке с дедушкой раз в месяц на выходных. Что-то типа перемирия, которое мы придумали после того, как я украл братишку посреди ночи.
— Справедливо, — говорю я. Я тянусь через раковину и отсоединяю слив.
— Так тебя не будет на слэме в четверг? — спрашивает он.
— Нет. Но мы можем присмотреть за Колдером вечером. Просто пошли его к нам после школы.
Он кладет последнюю тарелку на полку и вытирает руки об полотенце.
— Довольно странно, не так ли? Как все сработало? Ваш переезд сюда? Дружба Кела с Колдером, когда он больше всего нуждался в лучшем друге? Что он воспринял новости о твоей маме так спокойно? Все сработало.
Он поворачивается ко мне и улыбается.
— Я горжусь тобой, Лэйк. Ты сегодня хорошо справилась. — Он целует меня в лоб, чуть задержавшись, а затем идет в гостиную.
— Колдеру все еще нужно принять душ, так что, нам пора идти. Увидимся завтра, — говорит он.
— Да. Увидимся.
Я вздыхаю, думая о единственной вещи, которая непришла ему в голову. О единственной важной вещи, которая несработала; я думаю о нас.
Я начинаю свыкаться с этим. Что мы не будем вместе. Что мы не можембыть вместе. Особенно в последние два вечера, что он провел здесь. Кажется, будто я, наконец-то, пережила его. Определенно еще бывают неловкие моменты, но не такие, которые мы не сможем преодолеть. На дворе всего лишь октябрь, и он будет моим учителем до июня. Восемь долгих месяцев. Когда я смотрю на изменения своей жизни за последние восемь месяцев, то не могу предугадать, какой будет моя жизнь через восемь месяцев от сегодня. Когда я ложусь и закрываю глаза, то принимаю решение. Уилл больше не будет моим приоритетом. Первой я ставлю маму, вторым Кела и третьей жизнь.
Наконец-то. У него больше нет власти надо мной.
***
— Эдди, милая, можешь взять мне шоколадное молоко? Я забыл. — Гевин смотрит на Эдди щенячьими глазами. Она закатывает глаза и встает. Стоит ей покинуть столик, он поворачивается к нам и начинает шептать:
— Завтра вечером. В Гетти. В шесть часов. Принесите розовый шарик. И после мы поедем на слэм.
— Гевин, ты с ума сошел? Это не смешно, она взбесится, — шепчу я.
— Просто доверься мне.
Девушка вернулась к столику с шоколадным молоком.
— Держи, милый. Ты должен мне пятьдесят центов.
— Я должен тебе свое сердце, — говорит Гевин, когда она передает ему молоко.
Она легонько стукает его по голове.
— Ой, не будь тряпкой. Ты такой нюня, — говорит Эдди, прежде чем поцеловать его в щеку.
***
Я неохотно захожу в пиццерию «Гетти» с розовым шариком в руке. Гевин и Ник сидят за столиком в конце зала. Он показывает мне жестом присоединиться к ним. Как же много розовых шариков. Она взбесится.
Гевин хватает мой шарик и пишет на нем что-то черным маркером.
— Вот, — говорит он, передавая мне кучку шариков. — Возьми их и иди к уборной. Я заберу тебя, когда придет время, она скоро появится.
Он пихает меня в сторону уборной, прежде чем у меня появляется шанс воспротивиться. Я стою в углу коридора между мужским туалетом и кладовкой уборщика. Я поднимаю взгляд на шарики, и тогда замечаю имена, написанные на каждом из них.
Через мгновение ко мне подходит мужчина в возрасте.
— Ты Лэйкен? — спрашивает он.
— Да, — отвечаю я.
— Я Джоель, приемный отец Эдди.
— О, здравствуйте.
— Гевин хочет, чтобы ты подошла к входу и передала мне шарики. Эдди уже пришла. Она думает, что я в уборной, так что ни слова про них.
— Эм, ладно. — Я передаю ему шарики и иду обратно к столику.
— Лэйкен! Ты пришла! Ребята, это так мило, — говорит Эдди. Она начинает садиться за стол, когда Гевин вытаскивает ее обратно.
