Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Елизавета Алексеевна Горчакова встречала гостей в театральном фойе. В том числе невестку с сыном. Вечер обещал быть гламурным, поэтому они чувствовали себя здесь, как шахтеры в метро.
Сергея Михайловича Горчакова, как обычно, окружили длинноногие красотки. Он тут же пригласил их с собой на кубок по конкуру в Завидово в следующие выходные. Светик, расцеловавшись с будущим свекром, взяла под ручку будущую свекровь.
— Слава богу, вы опять вместе, — обрадовалась Алла Станиславовна. — Мне было неприятно видеть тебя с этим толстяком, дорогая. Особенно в свете того, что его вчера застрелили…
— Это недоразумение, Алла Станиславовна, — с жаром заявила Светик. — В смысле наши с ним отношения. Пару раз поужинали в «Галерее» и все. И то я согласилась только ради «Галереи», а не из-за Петра…
— Но еще неприятнее мне было видеть Алешу с этой бледной молью. Надеюсь, здесь ее нет?
— Вы про Катю Чижову? Ха! Да она преследует его, как какая-нибудь маньячка из триллера. Но я стараюсь быть начеку…
И тут возле них остановилась Елизавета Алексеевна.
— Светлана? — Она сделала вид, что удивилась. — Не ожидала увидеть тебя в театре. Думала, с искусством тебя связывает разве что арт-кафе «Галерея».
Светик и Алла Станиславовна переглянулись. Обе были уверены, что бабушка никак не могла слышать их предыдущие реплики. Она же только что подошла.
— Кстати, а где та милая девочка, которую Алексей привозил в те выходные? С удовольствием пообщаюсь с ней опять, — продолжила Елизавета Алексеевна.
«Они что, сговорились?» — занервничала Светик. Что за соревнование? Одна опускает Катю и ждет внуков от Светика. Другая считает Светика недостаточно милой девочкой.
Алле Станиславовне тоже не понравилось высказывание свекрови.
— Я предпочитаю, когда Алексей привозит к нам на выходные более ярких барышень, — заявила она и ободряюще улыбнулась Светику. — Хотя множественное число здесь ни к чему. Ему давно пора остановиться на одной. И я, кажется, догадываюсь, кто это будет…
Влад бросил окурок в урну, нажал какие-то кнопки на кодовом замке и буквально втолкнул Катю в помещение за дверью.
— Это специальный осветительский балкон, — пояснил он. — Я слышал, ты спрашивала. Вот это он и есть. Здесь зрительный зал как на ладони. И сцена, конечно, тоже. Поэтому меня сюда и пускают. Я отсюда спектакли снимаю, когда нужен общий план.
То есть он как бы экскурсию ей устроил. Рассказывает, показывает. Сама доброжелательность. Как будто Катя — санитарный врач, возжелавший заглянуть на кухню образцового пионерлагеря. Ей обрадовались, схватили под белы руки, открыли все двери, сняли все крышки с кастрюль. Вот, мол, нам скрывать нечего, у нас дети отдыхают, а не бактерии.
Так и Влад. Вызвался проводить, показать, рассказать. Причем о себе. Зачем он это делает? Хотя почему бы не поделиться с коллегой своим боевым прошлым? Катя, в отличие от Светика, не скривится: «Кошмар! На войне же нет жидкого мыла, а хозяйственное так сушит кожу…» Не так уж много людей в фирме «Горчаков и партнеры» вообще помнит, кто, с кем и зачем воевал. Хотя, может быть, Олеся и изучит публикации про «чеченский синдром», если решит выйти замуж за какого-нибудь генерала.
Но почему-то Катя была уверена, что фотограф не просто так привел ее именно сюда, как будто про боевое прошлое нельзя поговорить в буфете…
Она огляделась. Осветительский балкон — небольшой, узкий, заставленный аппаратурой — нависал над партером слева от сцены. Высоко. Но вид действительно хороший, особенно в оптический прицел.
Что ж, отступать поздно, да и некуда. Если что, можно очень громко закричать. Пока действо на сцене не началось, ее услышат. Ну не будут же ее убивать на виду у музыкантов, которые как раз устанавливают и настраивают свои инструменты. У членов оргкомитета, которые снуют туда-сюда. У бабушек, которые называются страшным словом «капельдинеры», так и норовят всучить вам программку и всегда подозревают, что вы сели на чужие места.
— Влад, ты вчера был в театре? — бесстрашно спросила Катя.
— Ага, — не счел нужным скрывать он. — Вчера же был первый день благотворительного фестиваля. Мне заказали фотки.
— Вчера здесь убили Петра Вольского. Говорят, стрелял снайпер. Интересно знать, где же он находился. Может быть, здесь? Раз уж отсюда зал как на ладони…
— Ну, это тебе баллистическая экспертиза скажет. Специальное исследование проведут, траекторию полета пули определят.
— Ты-то что думаешь? Ты же профессионал. Ведь у фотографа и снайпера много общего. Тут оптика и там тоже. И важно в нужный момент нажать на спуск…
— Действительно, — одобрительно покачал головой Влад. — Интересное наблюдение. Только разница все же есть. Снайпер убивает, а фотограф останавливает мгновение. Иногда на века. Своеобразное бессмертие. Вот выставят мои работы через двести лет…
Он не понимает или делает вид, что не понимает? Она не светскую беседу с ним ведет, а допрос.
— Значит, ты, Влад, не в курсе, кто и откуда стрелял?
— С чего мне быть в курсе? — вполне искренне удивился он.
— Но может быть, ты что-то заметил натренированным взглядом?
— Не знаю. Блики от оптического прицела по залу не бегали.
Неужели он ни при чем? Парень просто прогулялся с Катей до софитов. А теперь они спустятся вниз и разойдутся по своим делам. Он обессмертит второй день благотворительного фестиваля, а она продолжит всех подозревать.
— Спасибо за экскурсию, — сказала Катя. — Пойду искать свое место…
— Подожди, — остановил он ее. — А тебе зачем все это надо?
— Что «все»? — напряглась она.
— Ну зачем ты все эти вопросы задаешь? Выспрашиваешь, высматриваешь, вынюхиваешь?
Да, тон у Влада стал не как у экскурсовода. Нет, он — все-таки очень подходящая кандидатура.
— Я уже и так все знаю, — заявила Катя и посмотрела на него в упор. — Долго думала, как же убийца вчера принес в театр снайперскую винтовку. А потом увидела твой кофр и поняла. Ты принес оружие, ведь так? Ты здесь часто бываешь, тебя не досматривают. Охрана думает, что метал-лодетектор пищит из-за твоего объектива.
Влад тоже ее разглядывал. Словно решал, блефует или нет. Стоит воспринимать ее всерьез? Колоться или смеяться над шуткой?
— Ну принес, ну и что? — пожал он плечами.
Катя так и не поняла, это признание или как?
Влад сказал ей, что пронес в театр винтовку, из которой застрелили Вольского. Значит, он и есть убийца!
— Меня попросили, я и принес. Ко мне часто с такими просьбами обращаются. Если кому ствол нужен — ко мне. Есть у меня с войны заначка. И связи всякие. Могу достать…
Это прозвучало как реклама. Мол, и тебе достану, только скажи. Как будто фотограф не слышал об уголовной ответственности за незаконный оборот оружия.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
