вновь услышал клацание клавиш. Стремительное и будто летящее. И еще мелодичное мычание. Опять новое.
- Да сколько можно-то? - всхлипнул Лекс. - Ну почему так-то?
- Что-то случилось? - крикнул Ал из своей комнаты, вновь перестав что-то упорно печатать.
- Ты чего такой ушастый-то стал? - прорычал Лекс. - У тебя же там звукоизоляция! И сколько можно клацать и клацать?
- Э-э-э, - протянул Ал и даже повернулся на своем кресле к двери. - Чем тебе клацанье-то мешает? Я работаю. Хм. А ты меня что ли слышишь?
- Тебя весь дом наверное слышит, - буркнул Лекс. - Да от твоего клацанья стены дрожат и стекла в окнах дребезжат.
- Правда что ли? - удивился Ал. - Быть такого не может. Я же сделал хорошую звукоизоляцию.
- Хочу тебя обрадовать, - с каким-то злобным торжеством проговорил Лекс. - Тебя обманули.
- Я купил самые лучшие материалы, - завозмущался Ал. - А они, знаешь, какие были дорогие?
- Тебя обману-у-у-ули! - ликовал Лекс.
- Так это я что, людям спать что ли мешаю? - задался вопросом Ал, глядя на часы, которые показывали, что давно уже заполночь. - Ох ты, как поздно-то уже. Надо спать ложиться.
Он тяжело вздохнул и поднялся из кресла, которое ужасно громко скрипнуло. Потом пару раз клацнула мышка и вскоре гудение компьютера стихло. И Лекс услышал, как у соседей капает из крана на кухне вода.
- Да что же это такое-то, а? - завозмущался Лекс. - У вас тут что, стены из бумаги сделаны?
- Ну ты что, из дремучего леса что ли? - спросил Ал, расправляя постель. - Тоже ложись спи, а то из-за твоих стонов я никак не мог сосредоточиться на работе. А если я не высплюсь, то буду очень злой, от того, что уже и без твоих стонов не смогу на работе сосредоточиться.
- Лекс фыркнул, но не перестал пялиться в монитор ноутбука.
Ал еще некоторое время повозился в своей комнате и затих. Когда Лекс нажал на клавишу, чтобы записать очередную ноту, звук, который издала эта самая клавиша, показался ему оглушительным. Ал при этот заворочался в своей постели. Пришлось и Лексу ложиться спать и не смотря на то, что где-то что-то постоянно издавало звуки, он все же вскоре уснул.
Глава 39. Опять про Саню
Дело с развитием музыкальной группы двигалось не так быстро, как Сане хотелось бы. Точнее вообще никак не двигалось. И в первую очередь все стопорилось от того, что подходящая квартирка для Саниного проживания никак не хотела подвернуться будущему великому музыканту, а у себя дома ни Мишка, ни Карина собирать «великий коллектив», как называли они все это мероприятие, не соглашались. У каждого из них была веская причина. У Карины - родители, которые ее прошлый музыкальный опыт позабыть не могли. Как и учебу-то при этом закончила, и вернулась всего лишь с разбитым сердцем - удивительно. Не стоит и говорить, что узнай они, что этот Саня и есть тот самый Саня, то этому самому Сане не поздоровилось бы. Мишка же у себя дома только спал, ел, пил, и еще раз спал, только уже не один. Работать он предпочитал вне дома. И главное за деньги.
Денег же с творчества пока не предвиделось и посему все трое были заняты их добыванием.
Саня шел с работы домой. Хоть и было уже утро, но еще только-только начало светать. Настроение у него было очень даже не очень, по причине, описанной несколькими строками выше. Он был хмур, и ему хотелось с кем-нибудь поругаться. Вариант был только один – Мишка, который сейчас должен был собираться на работу, а работал он консультантом в магазине бытовой техники. Но вариант этот был не подходящим. Мало того, что он все больше раздражаться начал от разговоров Сани о группе, и вообще от его присутствия у себя дома, так еще и легко мог обе эти причины своего раздражения устранить, легким движением руки открыв дверь перед своим постояльцем, пожелав попутного «скатертью дорога». А, следовательно, ругаться с Мишкой нельзя. По крайней мере, пока. Музыкант он неплохой, да и не дело это, искать нового гитариста, когда они еще и группу-то толком не собрали. А это значит, что надо срочно спустить пар на чем-то другом. И именно для этой цели Саня со всей дури пнул по скомканной газете, так удачно подвернувшейся под ногу.
- Ё-кэ-лэ-мэ-нэ, - выдал Саня, пытаясь описать все свои чувства и переживания.
Запрыгав на одной ноге и поминая далее чью-то мать и ногу, он тут же поскользнулся и отбил о затоптанный до состояния асфальта снег свой многострадальный копчик, а затем, приложившись головой о забор, отчего светлое уже предрассветное небо заполнилось звездами, и прилег в сугроб.
Сложно сказать, кто и зачем завернул кирпич в газетку.
Когда в глазах немного прояснилось и Саня смог приподнять голову, то тут же увидел приклеенное к столбу объявление о том, что в здешнем самом большом спальном микрорайоне сдается в долгосрочную аренду и строго семейной паре без детей и животных однокомнатная квартира без мебели.
Подумав, что и однокомнатная квартира без мебели лучше, чем ничего, Саня поспешно выбрался из сугроба и, сорвав все объявление целиком, поспешил домой, чтобы обрадовать Мишку, что скоро съезжает.
Когда скептически ворчащий Мишка, без стеснения откушав принесенных Саней с работы харчей, ушел на работу, будущий великий вокалист поспешно освежился, насколько это было возможно, имея лишь умывальник в углу за дверью, и принялся звонить по указанному в объявлении номеру.
- Конечно-конечно, - мурлыкал он в ответ на очередной вопрос. - Да, планируем, но не скоро. Конечно-конечно, вот когда, тогда и тогда. Да-да-да. Куда же в жизни без детей?
Владелец, а точнее владелица недвижимого имущества, а также скрипучего старческого голоса, упорно выведывала у Сани все подробности его семейной жизни. Саня врал безбожно.
Договорившись о встрече в двенадцать часов дня у подъезда, чтобы вместе с супругой осмотреть квартиру, Саня оделся и, решительно захлопнув за собой дверь, направился к Карине.
Ну что уж есть, думал Саня, представляя свою будущую клавишницу в халате и бигудях, и со сковородой в руках. Впрочем, сие он и воочию видел, а еще слышал ежедневно, как она умеет пилить
