пропасти отчаяния, особенно после первой встречи с Льюисом.
В нём мама сразу распознала того, кто будет для неё хранителем сердца и даже, несмотря на его семейный статус, стремилась быть к нему как можно ближе.
Будучи рождённой в семье обедневших представителей какой-то дальней монаршей ветви, мама с родителями изредка имела возможность появляться во дворце повелителя, где она и встретила однажды королеву, о болезни которой знали почти все.
Вот тогда всё и завертелось. Постоянно вливая силы в мать Льюиса, моя мама рассчитывала чаще его видеть, зная, как он привязан к матери, а в итоге привлекла внимание его младшего брата, который не упускал из виду ни одной юбки.
На что рассчитывала матушка, принимая ухаживания отца, я так и не поняла, но в итоге их отношения закрутились, и во дворце повелителя начали расползаться слухи о скорой свадьбе младшего сына повелителя и одарённой даром жизни девушки.
Ровно до того момента, когда мама обнаружила свою беременность.
Это изменило всё. Больше не было никаких отношений с отцом и мысли у мамы были направлены только на то, как бы убраться подальше ото всех Валийских.
— Но за что ты так ненавидела отца? — не выдержав, перебила я рассказ мамы. — Я ведь видела его — вылитый червяк: скользкий и противный, но ненавидеть…
— Он так и не стал для меня Льюисом, — вздохнув, ответила мама. — Они ведь немного похожи внешне, и я тогда очень надеялась, что ошиблась в своих выводах. И каждый раз, встречая Льюиса во дворце, я старалась улепётывать со всех ног. Уже тогда я понимала, что он не так прост, как кажется. Играя роль добропорядочного семьянина, он умело отводил глаза от своих политических действий. Со временем ему пришлось примерить на себя разные роли и всё лишь для того, чтобы исправить свою самую главную ошибку.
— Это как-то связано с враждой Океании и Аравии?
— Как ты уже, наверное, знаешь, тучи начали сгущаться довольно давно, но к событиям пятьдесят первого года привёл именно брак Льюиса и Мариши Ворого, дочери Главы Объединенного Правительства Аравии Эйдена Ворого. Эта ошибка очень дорого обошлась Валийским. Вместо укрепления отношений с континентом они добились их полного разрыва. Причём это ведь коснулось всех островов. Эйден Ворого оказался ярым противником южан, даже единственной дочери не простил этого союза.
Тогда я этого ничего не знала — твой отец всячески убеждал меня, что изоляция континента пойдёт лишь на пользу островам, и вообще, всё в порядке.
Однако в скором времени Лэндориум оказался на пороге гражданской войны. Льюиса считают виновным во всех бедах, на Арчибальда раз за разом устраивают различные покушения, что в народе творилось, и вспоминать страшно. Именно тогда я решила, что лучше будет уехать, подальше ото всех этих распрей. Решение отправиться на материк казалось единственным верным — я понимала, что для восстановления прежних дипломатических отношений Льюису нужно будет находиться в Аравии.
— И Льюису до сих пор не удалось восстановить их, — пробормотала я. — Представляю, как он переживает.
— Поверь, Алина, Льюис очень много сделал для восстановления мира, и он это понимает. Со временем он сильно отдалился от своей семьи. По мере возможностей участвовал в жизни мальчиков, но всё больше и больше рвался к нам в Малиновку.
— Но я не помню его. Совсем. Только недавно вспомнила Хитрого Джо, и то только потому, что Льюис о нём напомнил.
— Знаешь, как тяжело красть у своего ребёнка самые счастливые воспоминания детства? — со вздохом произнесла мама. — Вы просто обожали друг друга, но Ранэтта всё же оказалась права. Она много раз предупреждала, что однажды правда может вылезти наружу, и кто-то узнает, куда Льюис периодически пропадает. И однажды это случилось. Ещё какое-то время Льюис добирался до нас исключительно с помощью артефактов переноса, менял обличия, но однажды ему всё же пришлось выбирать: или мы, или восстановление мира. В то время казалось, что он совсем близко.
— И он выбрал мир.
— Он долго не мог решиться, пришлось ему помочь: Ранэтта с моей помощью стёрла все твои воспоминания о нём, я сказала, что никогда не отдам ему своё сердце, и ему незачем здесь больше появляться. И он ушёл. Остались только письма.
Какое-то время я сидела молча, осмысливая всё, что узнала, однако немного нервные движения матушки словно напомнили о чём-то очень-очень важном:
— Постой, неужели твой дар силён, что смог бы даже навредить?
— Дар жизни, как правило, видит некую неправильность и стремится её исправить. Чаще всего это касается здоровья. Но особенно ревностно он относится к носителю. Понимая мою привязанность к Льюису, он мог бы что-то сотворить, например, с его супругой, чтобы Льюис был свободен и со мной. Порой я сама себе не доверяла.
— То же самое получилось и со мной? Я неправильная для твоего дара, и он тебя отдаляет от меня?
— Прости меня за это, доченька, — произнесла мама, отводя взгляд. А потом и вовсе — встала и принялась расхаживать по беседке. — Да, ты права. Даже сейчас, можно сказать, на открытом месте, что-то словно толкает в спину: отойди, отойди. И за столько лет я так и не научилась справляться с этим. Именно из-за того, что я не полюбила твоего отца, ты стала тёмной. Сильной тёмной!
— Я бы даже сказал, очень сильной тёмной. Ну, чисто ведьмочка моя, — с улыбкой на губах произнёс Сайрус, при этом его глаза с тревогой смотрели на меня.
— Ой, Сайрус, как хорошо, что ты пришёл, а то засиделись мы. Пойду я матушке твоей на кухне помогу, — прощебетала мама и выпорхнула из беседки, оставив меня на попечение мужа.
— Ты как? — встревоженно спросил муж, подходя ко мне.
— Я в порядке, Сайрус, а ты? Ты больше не злишься?
С тяжелым вздохом он сел рядом со мной на тяжёлую скамью, вновь спрятав мои ладошки в свои, согревая их.
— Конечно, злюсь, — вздохнул Сайрус. — Даже не знаю теперь, как тебя одну дома оставлять. Представь на секундочку мой ужас, когда я случайно заскочил домой, а тут и нет никого. Ни у нас, ни у родителей. Пока допрыгался до отцовских складов, чуть не поседел от страха. А как увидел тебя, такую хрупкую с этим сумасшедшим огнём, — так и вовсе думал, что с ума сойду. Дальше рассказывать?
— Шутишь? Конечно, рассказывай. Мне ведь жутко любопытно, что всё-таки там взорвалось? И почему никто из присутствующих не додумался до… — вот тут-то я и заметила злющий взгляд дорогого супруга.
— Вместе со мной теперь по островам прыгать будешь — куда я,
