реальности и отстраивать ее заново, проснутся и освободятся. А те, для кого это кажется невозможным, кто готов скорее умереть, чем снова стать человеком, пусть вернутся в иллюзорный мир Аскара и живут там. Но только без колдовства. Пусть они знают, почему находятся в этом месте. – Она посмотрела на непроницаемое за вуалью лицо Сирены и уловила усмешку на ее губах, как бы говорившую: «Наивный ребенок». – Я не наивный ребенок, – отрезала Рина. – И я была бы совсем не против побыть им подольше, но уже не могу.
Вы, колдуны, тратите уйму сил просто на то, чтобы сдерживать сознания людей. Но если они пойдут к вам добровольно, освободится много энергии, и вы сможете закрыть бреши там, где не будет хватать жителей, которые проснутся в реальном мире. Так вы сохраните свое королевство, а все те, кому не по силам наша новая реальность, смогут продолжить жить на той стороне.
Рина встала, чувствуя, что эти слова нужно произносить стоя.
– Я хочу остаться в реальном мире, – сказала она, обращаясь к людям. – Я готова к трудностям. Я верю, что мы обязательно отстроим все заново. Но я знаю и еще кое-что. Я знаю, что скоро зима. Я знаю, что на всех не хватит еды. Я знаю, что люди начнут болеть, и в этом мире, где лекарства просрочены, мы мало кого сумеем спасти. Единственная возможность пережить зиму – отправиться пока на юг. Там не было Собирашек, поэтому дома по большей части целые и пока еще полно еды.
А весной мы вернемся, чтобы восстанавливать города, засевать поля, отстраивать дороги… Но с этим сопряжено много сложностей, и вы должны понимать ситуацию в мире. Вы должны сами сделать выбор, вот что я думаю. Те, кто хочет остаться, останьтесь тут, с королем Рондевулом. А те, кто не может – отправляйтесь вслед за Сиреной к Ветродую. Колдуны заберут вас в свой иллюзорный мир. И не нужно никакой битвы на костылях.
На этом силы Рины закончились. Она почти рухнула обратно на стул, но ее снова подхватил на руки папа и отнес в сторону под задумчивое молчание площади.
У Рины мутнело в глазах, но она все еще не давала себе отключиться. Она хотела знать, чем все закончится.
Наконец поднялся старый король, и вместе с ним поднялась Сирена.
Рондевул подошел к Рине и прикоснулся к ее вспотевшему горячему лбу. Боль вдруг уменьшилась в несколько раз. И хотя ее тело все еще дрожало, от улыбки короля стало как будто легче.
– Я не вижу в девочке иных чар, кроме защитных, – заявил Рондевул. – Кроме чар, который не дают тебе, Сирена, и твоим людям заколдовать ее.
– Что я слышу! – хмыкнула она. – Достопочтенный король разбирается в колдовстве?
– Я поднял из тайников все книги о нем, чтобы противостоять своему сыну, – подтвердил Рондевул. – И все, что нашел, я изучил. И пусть этого было не так уж много, я вижу, что юная Виндера говорит правду.
Он погладил Рину по влажным от пота волосам и, приказав страже оставаться на месте, направился шаркающей походкой прямо к Сирене. Та невольно отступила на шаг и чуть не споткнулась о собственное сиденье, которое не слишком проворно убрали из-под нее.
Король шел, опираясь на трость, убрав свободную руку за спину. Вся площадь стояла в оцепенении. Рина почти слышала, как гулко бьются сердца людей. Если закрыть глаза, они ощущались пульсацией множества энергетических медуз. И, странное дело, кажется, прямо сейчас они все стучали в едином быстром ритме.
Король приблизился к Сирене вплотную и оказался выше ее на целую голову, несмотря на сутулость. Он остановился и долго молчал. И она тоже молчала, словно между этими двоими происходил безмолвный диалог, который слышали только они сами.
– Раз так, – произнес наконец Рондевул. – То я отправлюсь к Ветродую. И все те, кто желает последовать за мной и способен ходить или хотя бы ехать на чем-то, пусть тоже проснутся и добираются до перехода самостоятельно. У оставшихся будет работа поважнее, чем хоронить тела, когда проклятие завершит свое действие. Так что все свое мы должны по возможности забрать с собой.
Рина резко выдохнула и не смогла вдохнуть.
Рондевул обернулся к горожанам и сказал:
– Проклятие, постигшее всех нас, – это моя ошибка. Я уже давно понял, что недооценивал своего сына. Я бился над его задумкой долгих два века вместе с учеными, кудесниками и выдающимися Виндерами. Я просил помощи у всего королевства, но так и не сумел разгадать задумку Аскара до конца. И теперь я узнаю, что он сумел объединить вокруг себя людей, повести их за собой, организовать целое королевство и править им…
Он ждал, когда я сдамся, усну и наконец увижу плоды его трудов. Но я не мог оставить мой народ. Я всегда чувствовал свою вину и потому продолжал бодрствовать. Но прямо сейчас от меня, как от короля, больше ничего не осталось. И если на то ваша воля, казните меня за мою ошибку. Но если вы позволите мне, я хочу уйти на ту сторону, к моему сыну.
– А кто тогда будет править здесь?! – Рина с облегчением узнала голос Альберта. Слегка гнусавый от слез, но по-прежнему звонкий. Брат стоял рядом с мамой, и злобы в его глазах больше не было. – Неужели Оливия?
– Принцесса Оливия давно уже не рвется к власти, юный Виндер, – ответил Рондевул. – Она умерила свой пыл до такой степени, что самолично вызвалась привезти тебя во дворец, когда узнала, что ты застрял на скале.
«Синий велосипед?!» – ахнула про себя Рина.
– Отныне будущее Хайзе зависит от кудесников, – продолжил Рондевул, указав на мастера Натана. – Именно на их плечи ляжет восстановление королевства. Так почему бы не выбрать правителем лучшего из них? Этот человек настолько силен, что превратил Дитромей в руины, и он же сумеет вернуть ему прежний вид.
Народ вокруг Натана Фармандера расступился, образовав еще один коридор между ним и старым королем. Кудесник с минуту смотрел неотрывно в глаза Рондевула, потом обвел взглядом площадь.
– Согласен ли на это народ после всего, что я натворил?
Новоприбывшие заполнили уже все свободное пространство. Тут были теперь и подростки, и старики. Дети сидели, свесив ноги, на обломках, а иные, осмелев, тыкали палками Собирашек.
– Народ согласен! – неожиданно ответила Рина.
Не потому, что решила за всех. А потому, что чувствовала их души.
Никто не возразил, и старый король снял свою корону и передал ее в руки Натана. А потом расправил плечи и неожиданно легкой походкой
