Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
– Я – не Господь, точной даты не назову. Но дела приведите в порядок – долгой жизни не обещаю.
– Коли так говорите, значит, скоро… – По щеке Сочина скатилась слеза.
– Будете рекомендации мои соблюдать – лет пять протянете, а то и больше, – успокоил Илья Андреевич.
Пять лет – вот здорово! Сочин улыбнулся:
– Ох и спасибо вам, барин!
– Не за что. – Терлецкий всем видом выказывал нетерпение, и доктор хотел побыстрей закончить.
– Дозвольте рассчитаться. – Смотритель протянул пятерку.
– С вас не возьму. – Доктор махнул рукой.
– Так обрадовали! Прикажу Марфе пирог испечь на радостях!
– Как раз пирог вам нельзя. Забыли? Езжайте с Богом, живите долго!
– Благодарствую! – Низко поклонившись и спрятав пятерку, окрыленный смотритель поспешил к линейке. Послушные лошади стояли на месте. Взобравшись на облучок, Сочин стал поудобней пристраиваться на подушечке, сшитой заботливой Марфой, и обнаружил приколотое к ней английской булавкой письмо. Смотритель очень удивился: письма он получал только от детей.
Грамоте Сочин случайно выучился. Сдали его по молодости в солдаты: родители откупиться не могли, да и семья большая – семь сыновей, всех не выручишь, кому-то все равно идти. А офицер, царствие ему небесное, поручик Гжатский, чудной попался. Считал, что грамотный солдат лучше воюет. Все, как люди, только на плацу вышагивали, а Гжатский своих вдобавок буквами мучил. Мало кто одолел, а Сочин осилил. И как грамота ему помогла! Когда списали его из-за лихоманки, взяли на почту. Служба хорошая, не по горам итальянским в амуниции лазить, на огородик время остается. Семья никогда не бедствовала, потом Бог линейку подкинул – еще заработок. Потому и Сочин своих деток грамоте учил. И все в люди выбились, в городах живут!
Приколотое письмо Сочин читать не стал – очки позабыл, без них уже не мог буквы разобрать. Приехав домой, сперва за дела взялся: приехавших в книжку записал, проездные отметил, поел. Только потом, усевшись поудобней, нацепил очки и вскрыл конверт. Обычно они с Марфушей пристраивались рядом, и он скрипучим голосом зачитывал письма. Сейчас старуху звать не стал – точно не от детей письмо.
Прочитав, сидел долго, думал, купюру радужную, которая из конверта выпала, разглядывал. Не держал Сочин в жизни таких деньжищ в руках! А это только задаток. Как быть?
Чужого смотритель никогда не брал, разбойникам не помогал, хотя со Свистуном был знаком. И кто из ямщиков ему пособничал, тоже знал, но молчал. Не его, Сочина, это дело. Пусть власти разбираются. Своя шкура ближе к телу. Дознаются, кто выдал, сожгут дом со всей семьей! И без Сочина Ваньку поймали.
Урядник потом смотрителя долго испытывал. Приедет, сядет напротив – и давай клинья вбивать. Не мог, ты, Сочин, не знать про Ваньку и пособника его. Давай признавайся! Отвечал смотритель, что в чужие дела не лезет, гроссбух ведет да отмечает подорожные. А урядник на другой день опять приедет, снова свою волынку крутить. И Ваньку пытал – оговори, мол, Сочина. Тот не стал. Не делал смотритель ему ничего дурного, зачем напраслину возводить? Отстал потом Киросиров.
Сумма приличная в письме предложена. Если взять, оставшиеся пять лет можно и не работать, только по гостям ездить. Братьев повидать, внуков понянчить! А с иной стороны посмотреть – пройдут те пять лет, призовет Господь и спросит: "Помогал ли ты, Сочин, убийце?" Деваться некуда и спрятаться не за что… Честный человек из имения не побежит, линейку тайком не попросит. И отправят смотрителя прямиком в ад, на веки вечные!
Обойдусь без братьев, а внуки, даст Бог, сами приедут. Только кому открыться? Уряднику? Снова подозревать начнет, Свистуна припомнит… И на этот раз добьется, чтобы со службы поперли. Сочин вспомнил про доктора. "Сообщу ему! Человек хороший, бесплатно помог. А вдруг от него письмо? Нет, доктор приколоть письмо никак не мог – из дома не выходил… Сначала княгиню лечил, потом меня. Точно не он…"
Доктор тем временем беседовал с Терлецким.
– Поделитесь соображениями, Илья Андреевич, – попросил тот. – Я в растерянности, а урядник – болван!
Тоннер не знал, что ответить. Он пребывал в раздумьях.
Мост Шулявский поджег, чтоб на свадьбу попасть. А вдруг, кроме ямщика, он еще сообщника имел? Не исключено, что тот Шулявского и убил. Мало ли что преступники не поделили… А сообщником кто угодно может быть. Например, американец, или переводчик, или они оба. Если язык знаешь, хоть за индуса себя можешь выдать. А генерал с адъютантом? Тоже возможно. Обряжаться в мундиры рискованней, но и подозрений меньше. Если художники с Шулявским заодно, тогда и игра карточная, и дуэль – все было подстроено. И ночевал у меня Угаров не случайно… Вдруг ночью куда пойду, помешаю.
Теперь местные обитатели. Митя лишился наследства. Глазьев выдает себя за доктора. Рухнов – секретарь Юсуфова, человека богатого, никакой морали не придерживающегося. Киросиров вроде болван болваном, но не исключено, что умело прикидывается. Любой из них может быть причастен к преступлениям…
Все сильнее болела голова. Надо отдохнуть.
– Начнем с Шулявского! Кто его застрелил? – настойчиво продолжал Федор Максимович – он решил задавать наводящие вопросы.
– Полагаю, Тучин, – после паузы ответил Тоннер. Федор Максимович испытующе на него уставился. Смотрел долго, но Илья Андреевич взгляд выдержал. – Слишком много улик, и у него был повод.
– Так-то оно так, – согласился Терлецкий. – А если улики подброшены?
– Тогда надо выяснить, кем. Вы читали Видока? – Тоннер решил увести разговор в сторону.
– Нет, – признался Терлецкий. – А кто это? Новый де Кок?
– Нет, это французский преступник, предложивший свои услуги полиции. За несколько лет поймал десять тысяч негодяев.
– Такие и у нас были. Сначала грабили, потом дружков своих ловили. Ванька Каин, например. Отстает Европа!
– Тех, кого он знал лично, Видок переловил быстро. Потом пришлось действовать по-другому. Завел картотеку, нашел информаторов и, что самое интересное, научился вычислять злоумышленников, анализируя детали преступлений. Скажем, вечером неожиданно отпустили всех слуг, а ночью особняк ограбили. Следовательно, пособник преступников – дворецкий.
– Логично, – согласился Терлецкий.
– Мы предполагаем, что княгиня сбежала. Так?
– Так, – вновь согласился Терлецкий.
– Через Сочина она не проезжала. Но есть и обратное направление, к Смоленску. Вдруг она туда рванула… Необходимо проверить.
Терлецкий обрадовался:
– Не зря я с вами поговорил. Поеду тотчас, сам! Надо два перегона осмотреть, могла через одну станцию и проскочить. Пойду урядника предупрежу!
Тоннер перевел дух. Надо поспать – пройдет головная боль, думать станет легче.
Глава восемнадцатая
Растоцкие только-только сели чаевничать. Делегацию из имения Северских усадили за круглый стол, в центре которого дымился двухведерный самовар. Старшие Растоцкие гостям обрадовались, а вот дочери даже не улыбнулись. Денис попробовал пошутить с Лидой, но та не ответила.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
