услышала еще и тихую мелодию. Включили артефакт-проигрыватель. Он же разрядится. Вот о чем только думали. Узнаю, кто был здесь, прибью.
Узнала.
Когда я зашла в тесное помещение, то не поверила своим глазам, повсюду горели свечи: на стеллажах, где хранились артефакты и книги, на полу, на столах, все поверхности излучали теплый танцующий свет. Навстречу мне шагнул Генри.
Понятно. Решил вспомнить былое и устроить сюрприз. Я, конечно, соскучилась по его сюрпризам, но все же опасаюсь за артефакты. Не дай Небо что-то загорится, будет вовсе не до романтики.
– И как это понимать?
– Хотел порадовать тебя, – Генри так светло и радостно улыбнулся, что я не смогла сдержать ответной улыбки.
– Пожаром на кануне премьеры? – уточнила я.
– Эээ, – чародей почесал затылок и осмотрелся, – как-то не подумал.
– Бывает, – усмехнулась я.
– Вредина моя, – Генри подошел и обнял меня, я не стала более вредничать, а просто прикрыла глаза и позволила усталому после долгого дня телу расслабиться. Как же хорошо в его объятиях, спокойно и тепло. Вдохнула глубоко, и сама потянулась за поцелуем. Весь день о нем мечтала.
– Я хотел кое-что тебе показать, но, может, тогда перейдем в малый зал? Там тоже будет удобно.
– Хорошо, но сначала все здесь потушим.
Мы управились довольно быстро и взяв с собой по свече переместились в пустой малый зал.
Было что-то по-настоящему волшебное в пустом ночном иллюзиуме. Зал казался замершим во времени, представлялось, что стоит только щелкнуть пальцами, и он заполнится зрителями, звуками аплодисментов и запахом дорогих духов. Но сейчас было так тихо и мирно, как будто мы попали в межмирье, где ничего и никого нет и не будет, а всегда будет тишина и безмолвие.
– Что ты хотел показать? – я осмелилась нарушить тишину.
– Тебе точно понравится, только вот опасаюсь, что мир тогда тебя в ближайшее время не увидит, – Генри загадочно улыбался, а я совершенно не понимала на что он намекает.
– Садись, сейчас все настрою и покажу.
Генри куда-то ушел и вернулся с ширмой на колесиках, которая тоже была доработана волшебниками и могла расти и сжиматься с помощью скрытых рычагов. Он долго возился, настраивая нужный непонятно для чего размер. Потом сел рядом со мной в первом ряду и довольно спросил:
– Готова?
– Знать бы еще к чему, – ответила с подозрением.
– Тебе понравится.
– Тогда готова.
Генри достал какую-то странную штуку, похожую на стеклянную улитку, а внутри нее были какие-то мелкие шестеренки.
– Смотри, – он сжал артефакт с двух сторон, надавив на серединки спиралей по двум сторонам прозрачного панциря, и глазами указал на ширму.
Луч света метнулся к светлому полотну, и я замерла, ведь там отразилась именно я. Вот сижу в зале, задумчиво накручивая локон на палец, вот смеюсь, а вот ору на кого-то, размахивая руками. Все эти действия сопровождаются незамысловатой мелодией и кажутся обрывком какого-то сна.
– Как это? – наконец отмерла.
– Это все Тони придумал, записывающий артефакт.
– Твой племянник? – удивленно переспросила.
– Да, он очень талантливый волшебник, кажется, он станет одним из лучших.
– Судя по этой штуке, уже стал, – я взяла артефакт и повертела его в руках. Предмет был гладким и небольшим, выглядел очень необычно. – Ты понимаешь, что это прорыв в мире иллюзий? Если записать, к примеру, постановку, то можно посмотреть ее где угодно! Хоть дома!
– Но пока не получается записать звук, Тони над этим работает.
– Все равно, можно же записать что угодно и использовать для представлений. Ох, это такие возможности, такой простор для творчества!
– Говорил же, увидишь это, и мир тебя потеряет, – с улыбкой сказал Генри и притянул меня к себе. – Я заслужил небольшую награду?
Целоваться сидя в зале иллюзиума было очень романтичным занятием, мы не могли оторваться друг от друга. Но все же Генри прервал поцелуй и сказал:
– Жаль, что я не поехал тогда за тобой. Я был непроходимо глуп и упрям, но постарался измениться, вот только прошлое изменить не в силах.
– Почему ты не попытался со мной связаться тогда? Поговорить?
– Я не считал, что имею право просить у тебя прощения.
– А сейчас?
– Сейчас мне все равно, я вообще удивляюсь тому, как жил все это время без тебя, как смог говорить, двигаться, дышать. Теперь я буду бороться за нас, несмотря ни на что. Я тебя больше жизни беречь буду и хочу, чтобы ты ничего не боялась. Я не хочу быть больше сдержанным! Выходи за меня! Я готов на любые твои условия! Но не готов больше с тобой расставаться.
Я все еще молчала, поэтому Генри продолжил:
– Я действовал неверно, прошел все десять шагов до любви один, не дал тебе время пройти свои пять. Теперь скажу одно: я по-прежнему люблю тебя всем сердцем и это неизменно.
– Мне нужно время, – ответила на выдохе, – но я готова пройти свои пять шагов.
Генри порывисто обнял меня и поцеловал, вкладывая, кажется, всю страсть, которую испытывал.
Мы еще долго так сидели, то целуясь, то вспоминая какие-то интересные моменты и курьезы, которые произошли в работе за эти годы. Наш смех оглашал пустой зал и рассыпался вокруг искристым звоном.
Потом мы перебрались в квартирку Генри, идти было недалеко. Он купил ее, чтобы жить поближе к иллюзиуму.
Мы зашли, и даже не включая свет набросились друг на друга словно два изголодавшихся путника, насыщались не в силах остановиться. У меня промелькнула мысль, что обратного пути уже не будет, что теперь я окончательно пропала, но, когда почувствовала его руки на обнаженной коже, все мысли улетучились, как стайка испуганных птиц.
***
Проснулась рано от того, что кто-то будто крикнул рядом. Резко села на кровати, осмотрелась, не поняла, где я, но увидев рядом Генри успокоилась. Он сонно пошевелился, и я поспешила лечь обратно, чтобы окончательно не разрушить предрассветную негу. Было еще очень рано.
Я лежала и смотрела по сторонам. Комнату осветили первые лучики солнца и стало еще уютнее. Спальня была выполнена в светлых тонах, без особых излишеств, но за счет теплых коричневых тонов в мебели смотрелась приятно. Лежать было так мягко и тепло, и я никак не могла заставить себя подняться. Да и смысла не было, сегодня выходной перед премьерой и можно было
