от мала до велика. Даже грудные младенцы вылезли из своих кроватей, куда бросали их матери, и пытались ползти в сторону, где можно полакомиться мясом. Кровожадный народец, который не прочь подраться. Мне это понравилось, но почему они не сделали этого раньше?
— Почему твой народ раньше не ринулся в бой? — Стало моим первым вопросом.
— Они признали, что вся эта нежить — твоя добыча. Некоторые посчитали, что тебе одному будет много столько мяса, поэтому отправили ко мне посыльного. И вот я стою здесь, чтобы договориться. Ты же дал своё разрешение, или мне послышалось?
— Не переживай, — успокоил Хародрима, — просто я не знаком с вашей культурой. Поэтому мне показалось это странным. — О том, что вначале хотел свалить всё на них, не стал. Мало ли, как он отреагирует.
— Тебе и не нужно, странник. Мы не собираемся общаться или же воевать с людьми. Если они зайдут на нашу территорию, мы их убьём, а так, мы первыми в драку лезть не будем.
— Понятно. Тогда следующий вопрос. Что ты знаешь о странниках? Сколько нас? Какова наша цель?
— Точное количество мне неизвестно. Оно никому неизвестно. Даже прямым руководителям проекта это было неведомо. По поводу цели. Она ясна. Уничтожить захватчиков. Вы — бессмертные солдаты, созданные для уничтожения врага и дальнейшей защиты мира.
— Пешки, которые останутся на доске после смерти короля? Ронины[1]. Ха! — В крови отчего-то заиграл адреналин. Только что один из обрёкших меня на ужасную участь признался в своём злодеянии.
— Не вижу в этом ничего предосудительного. Всегда кто-то жертвует. Вы не исключение. — Мне прямо сейчас хотелось вырвать внутренности этой ящерке. Вот только он был прав. Чем заслужил смерть солдат, пошедший защищать свою родину? А я?
Закрыв глаза, я увидел и услышал. Звон стали, крики сгораемых заживо, чавканье свиней в роскошных креслах. Реки крови, стекающие с рук грязного голубоглазого мальчишки, перед ним два фашиста, позади расстрелянные трупы родных и отчаяние. Бункер, который провонял потом и запахом гниющих некогда золотых слитков общества. Улицы, разрушенные до основания дома. Это же было, и всё на испытании. Я видел всё это собственными глазами. Но сейчас я даже не могу вспомнить имя тех близняшек, запертых навечно в подвалах. Дочки Виталика, кажется. Они, как и сам мужичок, добродушно отнёсшийся ко мне, не заслужили такой участи.
Меня снова обуял гнев, а в голове вопрос. Почему я? И тут же каскадом начали мелькать воспоминания моей якобы первой жизни. Матушка, она безлика, у неё тихий, нежный голос. Я смотрю на неё снизу вверх. Это был подземный город, я отправился в училище, чтобы бороться с мутантами и защитить всё, что мне так дорого, а по возвращению я всегда узнавал, что кто-то из моей семьи умер. Всё это происходило до того момента, пока мне попросту стало некуда возвращаться.
— Так, стоять. Я видел запись. Сергей Романов умер в семнадцатом бункере, застрелившись. Как он мог стать участником проекта? — Заметил одно расхождение во всём происходящем.
— Ну умер, и что? Как будто вам, странникам, впервой умирать. Ты не подумай. Я бы и сам пошёл. Тем более, видишь же, что живу уже не первый год, копя силы для удара. Вот только я не подходил. Мало кто подошёл для печати.
— Знаешь, я бы с удовольствием отдал это бремя любому другому. — Ответил я Хародриму.
— А в чём проблема? Выполнишь миссию, а после вернёшься, забыв обо всём. Да, ты не будешь рождаться, как другие люди, из утробы матери, но ты сам подумай, чем отличается твоя жизнь от любого другого интернетовского ребёнка? А ведь они нормально приспосабливаются к этому миру. Ты не будешь помнить войн, страданий, у тебя будут базовые навыки.
С одной стороны, он был прав. Единственное, чего я лишаюсь, это родительской ласки и любви. Те базовые навыки, о которых он говорит, скорее всего, память из одной моей жизни. Те времена, когда я был учителем по обществознанию. А с другой, этот бесконечный круговорот будет продолжаться целую вечность.
— Всё равно как-то не очень радует такая перспектива. — ответил я Хародриму, краем глаза наблюдая за тем, как бешеные харадримцы вступили в сражение.
— Хм, ты даже не представляешь, сколько людей, потерявших свои семьи, желало оказаться на твоём месте, чтобы отомстить. Ты же сам был одним из них. Уже забыл, как убивался после смерти последнего родного тебе человека? Хотя я и сам плохо помню события тех дней, но то, как ты с потухшим взглядом подписывал документы. Такое из памяти не вычеркнешь.
Его слова были убедительны и пробуждали мою память. То отчаяние отражалось отголосками из прошлого, всего на мгновение я почувствовал его снова. То одиночество, которое охватывало меня недавно, ничто по сравнению с чувством, которое вызывает утрата.
— Смотрю, ты только начинаешь вспоминать. Жаль, что проект оказался провальным. Мы не ожидали, что фиолы так быстро наберут силу. — Сказал Харадрим, не услышав ответа.
— Ты хочешь сказать, что тогда они были слабее?
— Да. По началу мы могли справляться с ними обычным оружием. Возможно, это были сошки, но всё же с танка они пробивались. Сейчас же императора разве что на солнце отправлять. И то не факт, что он оттуда не выберется. Ну ничего, у меня есть план.
— Если ты хочешь взорвать себя рядом с ним, то этого у тебя не выйдет. — Ответил ему я, а в ответ услышал лишь молчание. Видимо, я попал в цель. Но неужели он не знал, что Тиамат сделала то же самое? Решил поинтересоваться, прерывая молчание, скрашенное шумом сражения. — Тиамат, разве ты не слышал, как она покончила с собой в бою с Хорусом?
— Чувствовал. Об её гибели я знаю. Но вот про то, что она с кем-то сражалась, слышу впервые.
— Так получается, если ты гость из прошлого, то должен знать о чипах. Правильно?
— Знаю, вот только их мало, и предназначены они для странников или же тех, у кого нет кристалла в качестве накопителя. Мы так и не выяснили зависимость. — Сделал себе пометку, что этот ящер раньше был учёным. Очень сильно понадеялся на то, что его навыки не были утрачены за семь сотен лет.
— А что, если я предложу всему твоему народу обзавестись такими механизмами. Они же не обладают кристаллами?
— Хм. Он
