прервал её Хон Сиан. – До этого ты прекрасно справлялась без меня и Кохаса.
– Мне помогали Аи и Жу.
– Помогали. Потому что ты расположила их к себе. Хотя даже они не могли помочь тебе во всём, так как не знают многого. И кто всегда был рядом с тобой и поддерживал тебя?
– Никто…
– Как же? Есть один человек, который пришёл с тобой и уйдёт с тобой. Это ты сама! Я уже говорил, что никто, кроме нас самих, не знает, как нам решить проблему. Какая-то фраза постороннего может помочь нам лишь откопать ответ, уже имеющийся внутри.
– Тогда почему я этого не видела сразу?
– Потому что ты находишься в самой ситуации. Твои чувства не дают тебе увидеть то, что вижу я со стороны. Тебе не обязательно каждый раз обращаться к богам и духам, чтобы что-то прояснить. Достаточно взглянуть на себя со стороны и стать беспристрастным судьёй своей ситуации.
– Знаешь, кажется, я знаю, что такое «быть человеком». Это ощущать боль. Постоянную. Физическую или душевную. Мучиться от вины, страха, стыда. Страдать из-за других… Но так же чувствовать что-то невообразимо прекрасное: тёплый весенний ветерок, поглаживания шерсти любимого питомца, объятия самого близкого. Оценивать прекрасное: природу, искусство, события. Ощущать свою никчёмность и позже доказывать, что можешь невозможное. Любить. Быть любимым. Всё равно в этом мире ты кому-то нужен, только надо найти кому. Быть человеком – это возможность дарить и получать самые искренние чувства.
– Так чем же вы отличаетесь от животных? Они тоже чувствуют боль и радость. И у каждого из них есть свой характер и разум.
– Наверно, гордыней. Есть ли она у кого-то, кроме человека?
– Представь себе, но и в этом вы не особенные.
– Тогда чем?
– Я и сам хочу узнать.
Разговор закончился так же неожиданно, как и начался. Бог войны, как и обещал, оставил её без своей поддержки.
Сона вернулась в комнату, где Ми Лу собирала узелок.
– Госпожа, я правда не могу остаться с Вами? – с глазами, полными слёз, тихо произнесла бывшая рабыня.
– Нет, Ми Лу. Я не знаю, что меня ждёт. Скоро я тоже покину город и лишь могу надеяться, что окажусь среди хороших людей. Я просила Аи, чтобы она выписала «Жэнсю»[189] для Лао и Мэй – они отведут тебя в деревню. Прошу тебя, Ми Лу, будь счастлива! Твори свою судьбу сама! Более не позволяй называть тебя рабыней. Окружи себя теми людьми, которые будут тебя защищать, любить и о тебе заботиться. Награждай их тем же. Я вижу, как сейчас тяжело женщинам, поэтому, если встретишь хорошего человека – не отказывайся от него, пусть он будет твоей опорой. А ты в ответ помогай ему. Однажды в храме я слышала, как Цзисы говорил, что жена и муж должны заботиться друг о друге, уважать друг друга, и то, что все мы должны, подобно Духам, беречь душу человека: свою и чужую. Я хочу передать тебе эту мудрость.
– Госпожа, – девочка обняла Сону.
– Моя душа болит о тебе. Мне неведомо, как ты сложишь свою жизнь, но, прошу, делай всё во благо себя и людей, относящихся к тебе с искренностью. И прости меня, ведь я воспользовалась твоим умением и оставила тебя в опасности.
– Я сделаю для вас всё, что вы мне прикажите, госпожа!
– Не прикажу. Ты свободна, я же говорила. Выполняй лишь просьбы, которые хочешь выполнить. Не передавай свою свободу, обретённую таким трудом, кому-то, другие могут о ней лишь мечтать и довольствоваться малыми её крохами – не забывай себя. – Сона погладила девочку по голове. – И запомни, даже мечом можно нарубить дрова в очаг, дабы согреть замёрзших и накормить голодных. Предназначение наших умений также зависит от того, какой итог мы ждём. Ты показала, что можешь применять свой талант для благой цели. Да, при этом мы взяли монеты того пьяницы… Для него, наверно, оно и к лучшему, и всё же, прошу, пойми, что ты никогда не знаешь, что для человека значат эти деньги. Возможно, они – последнее, что он имеет, а ему ещё нужно кормить семью. Может, он трудился долго, чтобы их заработать, и отправился за вином из радости, которую более не повторит. Я сожалею о том, что не смогла вернуть эти деньги тому человеку: он ушёл раньше. Но поверь, Ми Лу, я бы это сделала. А ты?
– Да, госпожа, – закивала Ми Лу.
– Спасибо, – крепче обняла её Сона.
Приготовления были завершены. После ужина Ми Лу в последний раз налила чай своей спасительнице:
– Госпожа, я много думала о том, как вас утешить. И вспомнила одну историю. Мне было двадцать шесть Лун со дня, когда я научилась считать. Мы уже много дней шли и вот остановились на отдых. В ту ночь я видела, как забрали несколько девушек постарше и женщин. Кто-то из них кричал, потом их вернули всех перепачканных и замученных. Мы боялись, наверно, того, что когда-то так возьмут и нас. Мне было интересно, что происходит там, у шатров, и страшно одновременно. Я хотела и не хотела знать о том, что с ними сделали, как и девочка младше, всюду ходившая за одной из вернувшихся. Не знаю, сестрой она ей была или материю, но точно слышала, что обе они из восточной провинции Западного государства. Я услышала, как старшая, вытираясь сама, рассказывала младшей легенду о богине Матапхан[190], чтобы та не плакала:
«Из одной деревни отправились в путь мать и маленькая её дочь, дабы получить благословение богини Матапхан. Чтобы успеть в храм к её празднику, не отдыхая, шли они днём и ночью. И вот на дороге встретили они работорговцев, а те их уже не отпустили. Вели они нескольких мужчин, детей и одинокую путницу. Когда разбили лагерь на ночлег, то всех пленников посадили в клетку, такую же, как была у нас, и дали лишь одну флягу воды.
Мужчины сразу набросились на воду, передрались, пролили половину, но напились и бросили оставшимся. Мать осторожно взяла флягу, вытерла от грязи и крови и напоила по глотку вначале чужих детей, видя, что те терзаемы жаждой и завтрашний путь могут не пережить, затем отдала флягу дочери, чтобы напилась воды и та. Но дочка, вместо того чтобы пить сама, предложила воду сидевшей в стороне женщине, лицо которой скрывал капюшон дорожной накидки.
Путница не взяла воду, а встала и подошла к двери. Постучала. К ней подошёл разгневанный работорговец, чтобы ударить палкой, но вдруг в руках у
