Ты хоть раз смотрел его программы?
— Неа, — честно признался я.
— Оооо! — Наташа закатила глаза. — Он же в студию приглашает только чтобы поиздеваться! У него программа в прямом эфире идет, там по телефону звонят и всякие вопросики задают. И пропускают только самые идиотские, нормальные не пропускают. На прошлой неделе у него были девчонки из студии современного танца. «Коразон», может слышал?
— Неа, — снова покачал головой я.
— Анька после эфира плакала, — сказала Наташа. — Сказала, что ей теперь стыдно смотреть всем в глаза. Понимаешь, они же всем родственникам и друзьям сказали, что будут по телевизору выступать. А Первухин им там такое позорище устроил, ужас…
— Ну и что? — я пожал плечами. — Может просто впечатлительные девчонки…
— Вееелиал, — инопланетные глаза Наташи снова уставились мне в лицо. — Ты же знаешь, я тебя обожаю. А еще я в тебя верю беззаветно, как в таблицу умножения. Но ты просто не знаешь, что это за человек.
— Думаешь, нам надо отказаться от этого заманчивого предложения? — усмехнулся я.
— Но ты ведь не откажешься? — прищурилась Наташа.
— Конечно же, нет, — я засмеялся.
— Вот! — Наташа подняла палец вверх. — Я так и знала!
— Тогда в чем проблема? — спросил я.
— Сложнаааа, — Наташа крутанулась на стуле. — Понимаешь, когда он меня поймал, я сначала обрадовалась. Ну это же прямо круто, если «Ангелов» по телевизору покажут. Это же знаменитость и все такое. А потом я пошла по улице и мне стало как-то не по себе. Это ведь что-то вроде бесплатного сыра получается. И всегда должен быть какой-то подвох.
— Я бы перефразировал, — сказал я. — Не бесплатный сыр, а закономерное следствие цепочки событий.
— У которого может быть вполне закономерный подвох, — изрекла Наташа. — В общем, я пришла домой и разложила карты Таро. У меня выпало… Блин, забыла уже, что за карты. Подожди, я записала расклад!
Наташа стремительно сорвалась с места. К своей сумке, которая лежала на столе.
— Забей, — махнул рукой я, — я в картах все равно ничего не понимаю. Толкование-то ты помнишь?
— Да, — Наташа замерла на полдороге и покивала. — В общем, там по всему выходит, что из всего этого последует какая-то неприятность. Типа ссоры с очень большими последствиями. Ну, или, может не большими и глобальными, а просто с эмоциональной травмой. В общем…
— Я понял, дело серьезное, — сказал я.
— Воооот! — Наташа снова подняла палец вверх, потом с надеждой посмотрела на меня. — Так ты откажешься?
— Ни в коем случае! — заявил я.
— Да блин, — Наташа скорчила гримаску. — Но?
— Что «но»? — спросил я.
— Ты точно хотел сказать «но» и что-то еще! — в инопланетных глазах Наташи заплясали диковатые искры.
— Но сейчас мы сядем, и ты мне подробно все про этого Диму Пердухина расскажешь, — усмехнулся я. — Предупрежден — значит вооружен, ведь так?
Наташа прикрыла лицо руками и захихикала.
Глава 20
Самым информативным источником насчет этого самого телеведущего оказалась внезапно Наталья Ильинична. Она заглянула в нам в офис, как раз, когда Наташа в красках пересказывала мне интервью с одним чиновником, который пришел на эфир напыщенным и надутым, но под градом хитрых вопросиков и подколок ведущего и зрителей превратился в заикающееся чмо, лепечущее нелепые оправдания.
— Вы про Димочку Первухника говорите? — спросила Наталья Ильинична, входя без стука и предупреждения.
— Блин, меня же Ира предупредила… — прошептала Наташа. Но было поздно. Директриса уже вошла и удобно устроилась на одном из стульев.
— Очень люблю его передачи! — с чувством сказала Наталья Ильинична. — Такие умные и тонкие вопросы задает, такой интеллигентный мальчик…
— Дааа? — саркатично проговорила Наташа. Но Наталья Ильинична уже оседлала своего любимого конька.
— Я ведь его знала еще с первого класса, — заявила директриса. — Он всегда был любознательным и очень ласковым. А как он умел слушать, вы не представляете! Другие дети непоседничают, смеются, отвлекаются. А Димочка смотрит внимательными глазками и улыбается…
Наташино лицо стало страдальческим, но видел это только я. Впрочем, эмоций Наташи я не разделял, потому что Наталья Ильинична говорила как раз на интересующую меня тему. Правда, выдавала она гораздо больше информации, чем мне хотелось знать. Но лишнее несложно отсечь. Так что я смотрел на нее внимательным взглядом и улыбался.
Детские шалости, кружок «Умелые руки» и то, как юный гений исправлял единственную четверку в своем табеле, я честно пропустил мимо ушей. Зато когда Наталья Ильинична перешла к временам, более близким к настоящему, внимательность моя стала неподдельной.
В результате я стал обладателем огромного количества информации про Димочку Первухина. Можно сказать, весь его карьерный путь, начиная от автора заметок в газете «Новокиневская правда», в которой он начал писать еще до того, как закончил школу, до ведущего самой рейтинговой программы местного телевидения.
Но главное, что я вспомнил кое-что важное об этом человеке. Вообще-то он должен был погибнуть не то в девяносто втором, не то в девяносто третьем. В прошлом-будущем я видел как-то про него передачу. В которой его воспевали как героя, который не побоялся местного авторитета Игоря Мельникова, влез каким-то образом в его дела, и даже не побоялся программу выпустить с журналистским расследованием. Вот только не боялся он зря, потому что на следующее утро после скандального эфира, его тело нашли на отмели Киневы. С десятком пулевых ранений.
«Интересно, — думал я, слушая пересказ очередного интервью Димочки. — Но ведь нет никакого Игоря Мельникова. И Ильи Мельникова тоже нет. Только Иван. Получается, что его теперь никто не застрелит, и он честно доживет до двадцать первого века вместе со своей передачей?»
Вместе с этой мыслью мне в голову немедленно пришла еще одна идея о том, с кем мне еще следует поговорить. С Иваном, конечно! Он ведь наверняка знает этого Димочку. Ну и заодно можно его попросить натаскать «ангелочков», чтобы они в прямом эфире не опозорились.
— Наталья Ильинична, а вы, случайно, не записывали его программы? — участливо спросил я, когда речь директрисы ненадолго прервалась.
— Ой, да что ты, Володенька! — она махнула рукой. — Это же нужен этот… видеомагнитофон. А у меня-то он откуда?
