— И я не против, — сказал Петрухин. — Но тоже сейчас не могу, есть дело неоконченное.
— А вечером? Есть одно приватное и во всех отношениях приятное место. С хорошей кухней, с хорошей музыкой… я приглашаю, ПАРТНЕРЫ.
— Я не против.
— И я тоже ничего не имею против.
Петрухин:
Мы с Купцом вышли. Прошли через приемную с удивленной Леночкой и разбитым факсом. Через «зимний сад» с террариумом, черепахами и пальмами, через КПП, где зарабатывал на жизнь седой флотоводец… Мы вышли на улицу. Светило солнце, ветер гнал по Неве волну.
Мы сели в «шестерку». Было ощущение какой-то потери. Мы стали богаче на две с половиной тысячи долларов каждый. Но все равно было ощущение потери.
— Дай-ка сигаретку, Дима, — попросил Ленчик.
Я дал ему сигарету. Он закурил и сказал:
— Следствие закончено… забудьте.
Те же слова крутились и у меня в голове. Нет, иногда Леонид меня положительно удивляет…
— Жалеешь? — спросил я.
— Нет, ностальгирую.
— Эге ж, хлопчик! Не журись. Вечор снимем напряг. Что немаловажно: за счет господина олигарха. Как тебе перспектива?
— Ладно… тебе куда?
— Сначала на Финляндский.
— А потом?
— А потом сам доберусь. Пусть отдохнет твоя «антилопа».
— Куда? — спрашиваю.
— На Апрашку.
— Даешь… а что тебе там нужно, Борисыч?
— А там, Николаич, мне нужно передать привет Мамуке от брата Намика.
— Эге ж, хлопчик, — передразнил меня Купец.
Он повернул ключ, и двигатель «антилопы» забормотал. Поехали. Мимо «Крестов», в которые так и не удалось запихать Сашу Т. Меня воспитали безбожником, и я не верю в Божий суд. А от людского Матвеев ускользнул.
На Финляндском я вышел. А Ленька уехал. Я смотрел вслед «антилопе» и вспоминал цитату, которую он однажды произнес… Как там он сказал? Ну-ка, ну-ка…
«Ибо ничто не пропадает бесследно, ничего и никогда… И все времена — одно время, и все умершие не жили до тех пор, пока мы не дали им жизнь, вспомнив о них, и глаза их из сумрака взывают к нам».
25.05.2001
